Планировщики - читать онлайн книгу. Автор: Ким Онсу cтр.№ 76

Дверь лифта № 2 открылась. Внутри среди пассажиров стоял Хан. Рэсэн вынул из-за пояса револьвер, направил вверх и дважды выстрелил. Толкаясь, люди в панике бросились вон. Хан потрясенно смотрел на Рэсэна. Рэсэн дважды выстрелил ему в правое колено. Хан вскрикнул и рухнул на пол лифта. Кроме него в кабине оставался лишь мужчина средних лет; уткнувшись в стеклянную стену, он трясся всем телом. Нажав кнопку экстренной остановки, Рэсэн похлопал его по плечу:

– Уважаемый, все уже вышли. Так и будете стоять здесь?

Мужчина, едва взглянув на Рэсэна, стремглав вылетел из лифта. Рука Хана потянулась во внутренний карман пиджака, явно за оружием. Рэсэн поднял револьвер и выстрелил по разу в правую руку и плечо. Затем нагнулся, вытащил из кармана Хана пистолет, сунул в свою сумку, быстро перезарядил револьвер. После чего вынул из сумки взрывное устройство, опустил на пол. У двери лифта поставил бутылку с зажигательной смесью и стал ждать прибытия лифта № 1. Когда дверь кабины открылась, Рэсэн повторил фокус с выстрелом в потолок лифта, пассажиры тут же разбежались, он поджег фитиль у бутылки с коктейлем Молотова и бросил в пустую кабинку, следом отправилась и небольшая емкость с растворителем. Бутылка взорвалась, лифт № 1 заполыхал. Рэсэн вошел в лифт № 2 и закрыл дверь. Хан смотрел на него.

– Что за дьявольщину ты учинил? – простонал он.

Рэсэн ответил выстрелом ему в бедро.

– Всякий раз, как издашь звук, будешь получать по пуле.

Лифт № 1, объятый пламенем, начавший было движение вверх, остановился. Рэсэн вынул сигарету и закурил, глядя сквозь стекло на языки пламени. Внизу на площади уже собралась толпа.

– Похоже, сегодня представление пошло не так, как хотелось, – пробормотал Рэсэн.

Он открыл один из чемоданов Хана, тот был набит десятитысячными купюрами. Рэсэн приставил к стеклу револьвер и четырьмя выстрелами высадил его и швырнул несколько пачек купюр в воздух. Деньги, словно гигантские хлопья снега, начали опускаться на площадь. Улыбнувшись, Рэсэн принялся швырять пачку за пачкой. Хан безучастно следил за ним. На площадь с воем влетело несколько полицейских и пожарных машин. Внизу уже творилось настоящее безумие: люди метались, подбирая сыпавшиеся с неба деньги. Достав из сумки еще одну бутыль с зажигательной смесью и флакон с растворителем, Рэсэн потряс ими перед камерой слежения, установленной на потолке лифта, после чего поджег и поставил в центре кабины. Лицо Хана исказилось от ужаса. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Рэсэн приставил к его лбу дуло револьвера и покачал головой. Хан закрыл рот.

Рэсэн вынул мобильный телефон. Мито ответила после первого же гудка.

– Жаль, что я не увижу, как ты преобразуешь мир. Да я, честно сказать, и не верю в это… Во втором ящике книга и ключ. Передай Мисе, что мне очень жаль, что я не смогу приехать к ней.

Мито начала что-то говорить, но Рэсэн уже отключился. Вынул из телефона сим-карту, оплавил ее в пламени зажигалки и выбросил из лифта. Снова закурил, выпустил длинную струю дыма. Люди на площади стояли, задрав головы, – то ли любовались пламенем, то ли ждали нового снегопада из денег. “Или ждут, когда я умру? Я или кто-то еще?” – подумал Рэсэн. Полицейский что-то орал в мегафон, но голос заглушал гомон огромной толпы. Наверное, желает узнать, что ему, Рэсэну, нужно. “А что мне нужно?” – спросил себя Рэсэн.

Рэсэн дважды выстрелил по машине, припаркованной прямо под лифтом. Полицейские и зеваки, находившиеся поблизости, бросились врассыпную. Рэсэн достал из сумки еще одну бутылку с горючим коктейлем и бросил ее на машину. Занялось пламя. В отеле напротив уже рассредоточились снайперы. Один – на крыше, один – в номере напротив лифта и один – на мосту. Он насчитал только трех, но где-то наверняка прячутся еще несколько. К площади подкатили машины телевизионщиков, повыскакивали операторы с камерами и устремились в самую гущу толпы, пробиваясь поближе к главной сенсации дня. Полицейский все надрывался в мегафон, пытаясь в чем-то убедить его. Рэсэн поднял взрывное устройство и показал толпе.

Внезапно рядом раздался смех. Рэсэн оглянулся: Хан все смеялся. Рэсэн покачал головой и выстрелил ему в левое бедро. Толпа внизу заволновалась сильнее. С полминуты Хан стонал. Потом заговорил:

– Кажется, ты желаешь стать очередным Чу. Но можем ли мы стать такими, как Чу? Знаешь, почему ты так ненавидишь меня? Да потому что мы похожи друг на друга, как близнецы. Ты злишься, потому что тот, кого ты больше всего ненавидишь, слишком похож на тебя самого. Но что с этим поделаешь? Такие уж мы с тобой уродились.

Хан понимал, что нарушает приказ Рэсэна молчать, понимал, что в наказание его ждет очередная пуля, но все же произнес это. Лицо было искажено болью, но он смеялся, и смех его был полон сарказма. Рэсэн направил на него револьвер.

– Почему это я похож на тебя?

– Но вот что мне действительно хотелось бы знать, так это кто из нас больше похож на Старого Енота. Как ты думаешь? Я или ты?

Он или Хан. Кто больше похож? Рэсэн опустил револьвер. Усмехнулся.

– Тогда как тебе сейчас мое лицо? – спросил он.

Хан перестал смеяться. Раздался выстрел. Рэсэн опустил голову: в его животе зияла рана. Рэсэн коснулся раны пальцем. Кровь была черной. Наверное, пуля прошла сквозь печень. Рэсэн хотел повернуться в ту сторону, откуда прилетела пуля, но тут вторая пробила его легкое. В голове вдруг раздалось журчание текущей воды. Холодной воды, пробирающейся меж валунами. В его памяти журчание всегда было связано с холодом. Но теперь подумалось, что холод – это не так уж и плохо. Стану камнем в этой речке, или мхом на камне, или бабочкой, присевшей на камень.

Рэсэн опустился на колени. И послал в пустоту только ему свойственную усмешку.

Раз в году я покидаю дом, жену и на несколько месяцев уединяюсь в лесу. Как и прежде, я не могу писать, когда рядом жена и кошка. Может, оттого что дома слишком покойно? Там меня не тревожат звуки внешнего мира, рядом с женой я шучу, смеюсь и дурачусь. “Ты настоящий ребенок”, – говорит она мне. “Сама ты ребенок”, – бормочу я и отправляюсь в этот тихий лес, приют оленей и бурундуков.

Когда опускается темнота, я включаю лампу у окна, за которым сияет луна, сажусь за письменный стол. И начинаю писать истории. Иногда я выхожу из дома и брожу меж деревьев, отбрасывающих в лунном свете таинственные тени. Мне нравится суровая неприветливость этого леса, не призванного даровать утешение скорбным душам. Деревья, члены этой прекрасной лесной семьи, шелестом своим, всем обликом тихо нашептывают мне, уставшему и вечно к чему-то стремящемуся: “Послушай нас, какая нужда в стремлении, зачем кем-то быть?” Шепчут они, что быть самим собой, быть здесь и сейчас – этого вполне достаточно. Шелестят, что если разнообразие видов – это замысел Божий, то нет нужды стремиться делать то, что делают другие, или думать так, как думают другие. Вот тут мы все просто стоим, и ты постой с нами, просто постой…

И я просто стоял, и я стал частью этого чуґдного леса. Я молчу в нем, гуляю в нем, смотрю в нем на ночное небо и вспоминаю ушедшее. Вспоминаю тех, кто остался, и тех, кто ушел, вспоминаю счастливые времена и дни боли. И плачу. Когда я плачу, совсем один, в этом волшебном лесу, где в темноте мириадами любопытных глаза сияют светлячки, меня охватывает ощущение, что я особенный. Раз этот волшебный лес принял меня к себе, то, может, простил меня и полюбил меня снова. И я начинаю ясно видеть и то, что следует стряхнуть с себя, и то, чего я должен крепко держаться. В этом лесу ко мне приходит раскаяние за ложь самому себе, лес заставляет меня увидеть себя таким, какой есть, понять людей, которых я почему-то ненавидел. И это хорошо. Тут я снова смогу, пока не пришел мой смертный час, видеть твое лицо…