Человек с двойным лицом  - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 38

Шелестов и Коган, подсвечивая себе фонариками, подошли к плетню. На них сразу же с громким лаем бросилась цепная овчарка.

– Тьфу ты! Принесло тебя, – прохрипел Коган.

– Отходим, – приказал Шелестов.

Отошли.

– И что дальше? – спросил капитан.

– У тебя из жратвы ничего нет?

– Сухари. Две пачки. Это «НЗ», постоянно со мной.

– Брось овчарке.

– Она сожрет и опять залает, еще хозяев поднимет.

– Но не убивать же ее, с потрохами себя выдадим!

– Ладно попробую, но вряд ли. Дворняга повелась бы, а овчарка… Хотя, и овчарки разные бывают.

Они опять подошли к забору. Пес сердито зарычал.

– Ну чего ты? Хорошая же собака, а лаешь? Я же не лезу на твой участок.

Пес склонил набок голову, казалось, что слушает капитана. Но стоило Когану сделать движение, собака снова зарычала, уже совсем грозно.

– Ну вот – на тебе. На него сухари тратишь, а он еще рычит.

Коган бросил второй сухарь. Овчарка поймала его на лету, клацнула острыми зубами и вопросительно уставилась на незнакомца.

– Позавтракала, псина?

В ответ последовало тихое рычание. Стало ясно: спокойно работать возле плетня овчарка не даст.

Скрипнула дверь, послышался молодой женский голос:

– Буран! Ты чего?

Пес вильнул хвостом – это был хороший знак. Собака, виляющая хвостом, настроена миролюбиво. Хуже, когда хвост неподвижно висит. Тогда можно ожидать от собаки все, что угодно.

К плетню подошла женщина, закутанная в платок:

– Ну ты чего, Буран? Чужой?

Пес вилял хвостом.

– Нет, кошаки, наверное. Молчи, а то разбудишь соседей.

Женщина внимательно осмотрела тропинку за плетнем, прислушалась, затем взяв овчарку за ошейник, пошла с ним к городьбе внутреннего двора.

Коган облегченно вздохнул, вытер платком вспотевший лоб. Обернулся. Шелестов показал ему большой палец. Пес еще раз тявкнул из-за внутренней ограды и замолк. Замолчали и соседские собаки.

Шелестов приказал:

– Осматриваем местность от берега до начала этого участка, особенно у калитки. Ты справа, я слева. Сходимся у калитки.

– Понял!

Но как тщательно они ни искали, ничего не нашли. Потом перешли к соседнему участку справа – опять ничего, то же самое и слева.

– Похоже, кто-то тут хорошенько прибрался, – проговорил Коган.

– Но Маханов где-то здесь, в одной из этих хат.

– И чего? Не обходить же их?

– Узнаем, кто живет в этих хатах, Анастасия должна знать. Уходим.

Как только офицеры ушли, из-за старой яблони показалась женская фигура. Клавдия слышала, о чем говорили незнакомцы. Она, не мешкая, бросилась в хату.

Маханов три дня пролежал без сознания. То его бросало в жар, то тряс холод. Местная повитуха приносила свои снадобья, но они не помогали. Хорошо, что рука гнить не начала. Бабка обработала ее спиртом и крепко перевязала бинтом.

Ко 2-му числу Маханов мог уже ходить. Он спал с Клавдией, и, как ни странно, совесть его не мучила. С ней было хорошо, все по-простому, не надо никакой игры. В Москве с Тамарой было иначе. Иногда Николаю казалось, что она вышла за него замуж только по настоянию отца, прознавшего, чем занимается молодой человек и просчитавшего выгоду от этого брака. Странно еще, что Тамара напрочь не хотела детей.

Род прежних занятий Клавдии, и это тоже было удивительно, совершенно не смущал Николая. Возможно потому, что она давала ему в постели то, чего он никогда ни от кого не получал. Ну, были у нее мужики, а почему бы им не быть? Женщина молодая, в самом соку, ей без ласки нельзя – болеть будет. Да и где те мужики? Важно, что Клава не бросила его в нынешнем состоянии, притащила к себе, выходила. С ложки, бывало, кормила. Стала бы так Тамара? Вряд ли. Она тут же бы ушла от немощного и уже не имеющего ценности мужа. Бросила, чтобы не дай бог, себе не навредить.

Николай все более стал замечать за собой, что обращается к Богу, хотя считал себя убежденным атеистом. Многое в его мировоззрении изменила Клава всего за несколько дней, слишком многое, чтобы вот так легко расстаться с ней.

Той ночью она встала с кровати, заслышав лай Бурана:

– Чужие, что ли, объявились?

– Да мало ли кто ходит возле берега? Может, рыбаки?

– Сейчас никто не ловит, не до того. Ты лежи, а я посмотрю. А то еще прибьют Бурана сдуру. А может, это за тобой?

– Кто?

– Ну, кто все время гонялся… Ведь было же такое?

Маханов не помнил, как рассказал о себе правду. В таком состоянии был – до конца не осознавал, что делает.

Клавдия, завернувшись в старый пуховый платок, бесшумно вышла в сени.

Вернулась минут через двадцать, растерянная, испуганная:

– Тебя, Коля, ищут! Такие вот дела.

– Кто? – приподнялся он на кровати.

– Двое их. Смотрели тропу от берега до плетня, хорошо, я до того убралась там: кровь-то осталась и у реки, и у калитки. Ничего не нашли, но один сказал: «Маханов где-то здесь».

– Значит, они точно не знают, что я у тебя?

– Нет, но долго ли узнать?

– Кто же это может быть? Диверсанты? Те бы так тихо не действовали. Ломанулись бы в хату. А эти, вишь, отошли. Может, кто из Москвы?

– И как бы они здесь оказались?

– Могло начальство послать.

– Тогда они обошли бы с милицией все дворы. Перекрыли бы выходы с огородов.

– Тоже верно. Непонятно.

– Надо тебе переселяться, Коля. И сегодня же.

– Интересно, куда?

– Да я вот думаю…

Она морщила лобик и от этого казалась такой беззащитной в этом безжалостном мире. Думала недолго:

– Придется идти к бабке Варваре. Больше некуда. Ее хоть режь на куски – не выдаст. Только ей заплатить надо.

– У меня нет денег.

– У меня есть. Кое-чего накопила, ты же знаешь, чем я занималась…

– Не смей мне об этом говорить. Забудь. Ничего такого не было.

Она улыбнулась:

– Ты хороший, и мне с тобой так легко, светло, будто и не я это, а другая – чистая да молодая.

– Прекрати, я сказал.

– Прости, больше не буду. Тебе надо одеться. А я пока сбегаю к бабке Варваре.

Маханов вопросительно посмотрел на нее:

– А если за хатой следят?

– Бурана с собой возьму – если что, голос подаст.