Пепел книжных страниц - читать онлайн книгу. Автор: Антон Леонтьев cтр.№ 51

Нина, внезапно сообразив, что вопросов у нее так много, что она не знает, с чего, собственно, начать, тоже опустилась на стул и только после этого отметила, что облачена отнюдь не в летний сарафан, в котором ходила на экзамен по специальности.

А в летнее платье по моде третьей четверти XIX века — в то самое платье, в котором она еще несколько минут назад выслушивала комплименты в гостиной дома Катерины Ивановны, что на Большой улице.

Вздохнув, Нина нервно одернула кружевные рукава, а Георгий Георгиевич, прикончив один кусок пирога, тотчас принялся за другой.

— Ну так что, Ниночка, ни единого вопроса? Этого быть не может!

Тик-так, тик-так, тик-так…

Взглянув на часы, Нина произнесла:

— А как такое может быть, что… что прошло только десять минут?

Библиограф, усмехнувшись, поправил ее:

— Семь. Не десять, Ниночка, а семь. Всегда семь минут, вне зависимости от того, как долго вы там пробудете: минуту, день, год или полвека. Когда вы через дверь пройдете обратно, то окажетесь там же, откуда уходили через дверь, и обнаружите, что миновало только семь минут. С ума сойти, не так ли?

— А почему не две? — выпалила Нина, и кустистые брови библиографа пошли вверх.

Девушка, несколько запинаясь, объяснила:

— Ну, это как в романе Кинга «11/22/1963», где герой через временной портал отправляется в прошлое, чтобы предотвратить убийство президента Кеннеди. И каждый раз, вне зависимости от того, как долго ты пребываешь в прошлом, пусть даже несколько лет, при возвращении проходит только две минуты. Вот я и спрашиваю — почему семь, а не две?

Поморщившись, Георгий Георгиевич снял самодельные темные очки и, нащупав на столе свои собственные, стильные, водрузил их на мясистый нос.

— Ниночка, вы же в курсе, что Кинга я не особо жалую. Его многие считают американским Достоевским, более того, лучшим Достоевским, чем настоящий Достоевский, но для меня он был и останется автором незатейливых страшилок и вторичной фантастики…

Нина подумала, что ей повезло попасть в роман подлинного Достоевского, а не угодить, скажем, в «Оно» лучшего Достоевского Стивена Кинга — в канализационный коллектор в гости к веселому клоуну Пеннивайзу, большому любителю полакомиться детишками.

Или, к примеру, в роман про милый городок Салемс-Лот, превращенный стародревним вампиром в урочище себе подобных кровососов.

— Что же касается сути вашего вопроса, Ниночка, то могу ответить на него так: семь минут, а не две, потому что две минуты — это литературная выдумка, а семь — наша с вами реальность!

Нина, засмеявшись, ответила:

— Но я только что побывала там, в литературной выдумке! И должна сказать, что она реальнее любой реальности!

Георгий Георгиевич, вздохнув, подложил себе третий кусок пирога, отпил чаю, качнул головой и прошествовал к газовой плите, где поставил нагреваться воду.

— Ну да, вот мы и подошли к главному. Что реальнее: выдумка или действительность? И что есть выдумка и что действительность. Хотите свежего чаю? А тот за семь минут все же успел подостыть…

Отказавшись, Нина все ожидала ответа на вопрос, сформулированный самим библиографом, но тот не торопился дать на него ответ.

Не выдержав, Нина произнесла:

— Но как так, Георгий Георгиевич? Как такое возможно?

Тот, положив себе в бокал пять ложек сахара с горкой, тщательно размешал их, отхлебнул, улыбнулся и сказал:

— Ну, путешествия во времени вполне реальны. Эксперименты с перемещением в будущее уже ведутся, а с тем, чтобы переместиться в прошлое, некоторый напряг, однако ряд теоретических физиков, насколько я в курсе, допускают их возможность…

Нина перебила его:

— Не в прошлое, а в… в литературную реальность? Это совсем другое!

Снова отхлебнув чаю, библиограф спросил:

— Ниночка, а кто вам сказал, что это так? Те же теоретические физики исходят из того, что помимо нашей Вселенной существует нечетное число параллельных. Так почему бы некоторым из них не быть отображениями некоторых, кто знает, быть может, и всех когда-либо написанных людьми произведений? Ведь, опять же, по мнению некоторых экспертов, наш мир — это своего рода компьютерная программа. Или, кто знает, роман! И, опять же, кто знает, создавая такой роман на бумаге, а теперь на компьютере, автор, сам того не ведая, дает толчок к возникновению нового реального мира, просто в параллельном измерении.

Нина с благоговейным ужасом посмотрела на него.

— Вы шутите?

— Отнюдь, Ниночка. Я не говорю, что это так, а всего лишь предполагаю, что это могло бы быть так. Потому, как и наш мир, и наша с вами история, для нас с вами более чем реальная, могут оказаться всего лишь плодом фантазии какого-нибудь существа из другой галактики! Ну, или из параллельной Вселенной! Из параллельной литературной Вселенной.

Вздохнув, Нина прошептала:

— Но почему тогда Достоевский? Я его никогда не любила, хотя теперь мнение наверняка изменю. Но и «Братья Карамазовы» не были романом, который мне особо нравился. Тогда уж лучше «Идиот» или, на худой конец, «Бесы»…

Георгий Георгиевич, откинувшись на стуле и попивая чай, сказал:

— Ниночка, не вы выбираете книгу, а она выбирает вас. Чтобы переместиться в то литературное произведение, которое вам хочется, требуется многолетняя упорная тренировка. Да и даже тогда не всегда срабатывает. Причем это путешествие — не просто отпуск. У вас всегда имеется цель!

— Цель? — переспросила Нина, и библиограф энергично кивнул:

— Да, цель, Ниночка. Вернее, миссия. Вы же наверняка заметили, что многие детали отличаются от известного вам произведения. Потому как то, что создал автор, — это одно, а то, как живет этот мир уже без автора, по своим автономным законам, — это совершенно другое. И попали вы туда, чтобы что-то изменить!

— Изменить? — снова переспросила Нина. — Но что?

И вдруг стала понимать, о чем ведет речь Георгий Георгиевич.

— Ну, смотрите, перед тем как вы отправились в свое путешествие, я позволил себе тоже воспользоваться дверью. Потому что заметил, что вы по причине нашего разговора, принимавшего странный ход, крайне напряжены и готовы сбежать. Допустить этого я не мог, поэтому и подтолкнул вас к тому, чтобы воспользоваться дверью. Ну, а сам ушел через свою. Причем, в отличие от вас, по причине многолетнего тренинга, я могу попадать туда, куда мне заблагорассудится. Мое любимое произведение, как вы знаете, «Имя розы» Умберто Эко…

Нина быстро кивнула — о любви библиографа к первому и самому знаменитому роману итальянского профессора семиотики они говорили, и не раз.