Каждая мертвая мечта - читать онлайн книгу. Автор: Роберт М. Вегнер cтр.№ 55

Кровавый Кахелле улыбнулся. Легонько, но это была первая искренняя улыбка, какую Кайлеан от него увидела.

— К Помве я пошел не за кониной, но соль и бочки взял, поскольку знал, что конины-то там окажется достаточно. Ее всегда достаточно, когда кавалерия полюбится с козлами и квадратом пикинеров.

— Тогда зачем ты дал им тот бой?

— Ты знаешь, что они сделали? Видел стены города?

— Да. Месть?

— И она тоже. Но они не остановились на убийстве собственных рабов. У них была тысяча Соловьев и две тысячи конных наемников, и они начали охотиться на наших людей. Высылали патрули по двести-триста лошадей, устраивали охоту на группки, которые бежали к нам. Вешали их на месте или в городе. В радиусе пятидесяти миль от Помве ни один раб не мог быть уверенным в своей судьбе. Тамошний городской совет платил золотом за голову каждого убитого.

— Палец ничего мне об этом не говорил.

— Тот, с Псарни? Для нас больше сделали меекханские купцы, чем Гончие.

— Как?

— Что?

— Как вам помогают купцы? И какие именно?

Стоящие у стола мужчины переглянулись. Нет. Такой информации они не выдадут никому. Даже стой перед ними сам император.

— Эти люди рискуют жизнью. Некоторые жизнью поплатились. А как? Информацией и деньгами. Золотом и серебром.

— А вы за него покупаете…

— Еду, железо, из которого можно ковать оружие. Лекарство. Готовое оружие — тоже. Здесь под всяким крупным городом есть караван-сарай, а в нем — охранники, наемники, бывшие солдаты, ищущие приключений. Часть из них имеет запасное оружие, которое им не нужно на каждый день. У многих — достаточно ума, чтобы понимать: пока продолжается восстание, купцы не отправятся на север. А потому легче продать оружие и доспехи, чем смотреть, как они покрываются ржавчиной. Кроме того… некоторые местные торговцы продадут тебе все, если только ты хорошо заплатишь. А мы платим самородками.

— Сколько рот сумеешь так вооружить?

— Немного. Главным образом мы используем то, что захватываем или делаем сами.

— И что вы планируете? — Ласкольник не дал соскользнуть с темы. — Как долго собираетесь тут сидеть?

Неожиданно отозвался Уваре Лев, причем, если судить по легкой гримасе на лице Кахела-сав-Кирху, неожиданно для остальных командиров восставших.

— Две луны, — проворчал черный великан. — Через два… на меекхане говорят «месяца», да? Через два месяца и десять дней начнется сезон дождей. Примерно так, но начнется — точно. Будет лить, каждый день сильнее, пока в конце месяца не польет без остановки. В таких лесах непросто жить и сейчас, а в сезон дождей они для этого совершенно не предназначены. Нельзя охотиться, обрабатывать землю, странствовать. Тропы превращаются в болото, черви ползут из любой щели, появляются болезни, жар, понос и смерть. Нам нужно выдвинуться отсюда самое позднее через два месяца — или оставим тут свои кости.

Кайлеан смотрела. На гримасу на лице Кровавого Кахелле, на злые глаза Молнии, гневный, непроизвольный жест Кор’бена Ольхевара. И все это было нацелено на Уваре. Она взглянула на Ласкольника. Видел ли он этот конфликт? Линии раскола? Командиры бунтовщиков не могли договориться.

— И куда вы собираетесь идти? — Ласкольник сложил руки на груди, поджал губы, фыркнул. — Половина Далекого Юга охвачена огнем, и о вас, чтоб его, все слышали. Все знают, что самая большая группа взбунтовавшихся рабов скрывается на холмах на пограничье Коноверина и Вахези. По дороге мы миновали верстовые столбы с надписями «К повстанцам — туда». Вы прославились. Матери пугают детей рассказами о том, как под Помве вы уничтожили десятитысячную армию, а князь Вахези, говорят, ссыт от одной мысли о непобедимых ордах взбунтовавшихся рабов у своих границ. И потому все, каждый раб, который снимет ошейник, отправляется на запад. К вам. Через два месяца тут может оказаться двести тысяч человек, а может, и все четверть миллиона. И что станете тогда делать? Куда пойдете?

Ему ответила тишина и взгляды столь гневные и твердые, словно камни, метаемые из-за угла. Кайлеан поводила глазами по командирам рабов, ища какие-то указания — у них есть планы, далеко идущие и подробные, или же они просто дают нести себя волне случайностей? Этот… город в джунглях выглядел довольно хорошо управляемым военным лагерем, с тренировочными площадками, огородами, курятниками и колодцами, и она могла бы поспорить, что где-то дальше в лесу нашла бы выкорчеванные поляны, на которых держали скот — у рабов же имелась собственная кавалерия и лагеря. Но все это было ужасно временным — немеекханским. Дерево, камыш и тряпки. Так куда же они намеревались отправить свою армию?

Кахель-сав-Кирху улыбнулся первым, но это не была улыбка, которую стоило ожидать.

— Этого маловато, генерал. На меня не действует магия имени того, кто разгромил се-кохландийцев, спас верданно, того, кто является доверенным человеком императора. Наши планы — конкретны, мы знаем, что хотим получить. Свободу. Свободу для всех, кто захочет снять ошейники, присоединиться к нам и вместе сражаться. Но они… — он зацепился взглядом за черного великана, — достаточно гибки, чтобы не раз и не два поймать врасплох наших врагов. Но если ты думаешь, что придешь сюда, сверкнешь именем, волчьей улыбкой и несколькими предположениями, а мы падем на колени, вознося благодарности Матери, потому что Меекхан о нас вспомнил, тогда у тебя помутилось в голове от постоянной скачки.

По мере того как вождь рабов говорил, плечи его распрямлялись, а голос становился резче. Кайлеан уже понимала, что волшебство имени Ласкольника на него и правда не действует, что он уже пришел в себя от удивления и принял решение.

— Мы знаем, что Империя не пришлет нам на помощь армию. Не только потому, что мы далеко. Меекхан продает сюда сталь, медь, олово, фаянс, стекло и много других товаров, везя взамен специи, хлопок, шелк, золото и драгоценности. А потому я соглашусь с Поре Лун Даро, что наш бунт не на руку многим людям в Империи. Нет! — Кровавый Кахелле вскинул обе руки, прерывая ответ Ласкольника. — Молчи. Мы из того поколения, которое узнало предательство. Когда я вступал в армию, я приносил слова клятвы: «и не брошу товарища в бою». Помнишь? Присяга одинакова и для пехоты, и для кавалерии. Я полагал, что эта клятва охраняет и меня. Но нас покинули. И все эти годы в рабстве выкупали дворян, богатых купцов и ремесленников, но о таких, как я, крестьянах и простых солдатах без поддержки, никто даже не вспомнил. О таких, как они, — он кивнул на товарищей, — тоже. И только когда мы вышли с полей, выползли из рудников, когда подожгли плантации и уничтожили мастерские… только тогда Империя вспомнила о нас. Когда я услышал, что ты здесь, подумал, — мощные руки стиснулись в кулаки, — подумал, что, возможно, что-то изменилось. Но ты пришел с одними вопросами. Как? Что? Где? Последнего такого, который крутился по лагерю и задавал такие вопросы, мы приказали…

— …закопать в муравейнике. — Уваре Лев смерил их ледяным взглядом. Подобные взгляды были и у остальных представителей повстанческой армии; куда-то исчезли сердечные хозяева, а Кайлеан поняла, что она — и остальной чаардан — тут в одиночестве, в чужом лагере, всего ввосьмером. — Перестал кричать, прежде чем солнце преодолело восьмую часть дороги по небу. Слабак.