Социальная справедливость и город - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Харви cтр.№ 61

Концепты реципрокности, перераспределения и рыночного обмена, как представляется, могут стать простыми и работающими инструментами анализа связи между обществами и проявляющимися в них городскими формами. Поэтому было бы полезно заточить эти инструменты перед использованием.

Реципрокность означает перемещение благ, обязательств и услуг от индивида к индивиду внутри данной группы в соответствии с четко определенными социальными обычаями. Фридом были описаны самые разные варианты взаимообмена (Fried, 1967). «Сбалансированная» реципрокность указывает на взаимный обмен между индивидами или производственными единицами (такими, как семьи), при котором величины обмениваемого участниками примерно одинаковы (в долгосрочной перспективе). Многие группы демонстрируют «несбалансированную» реципрокность, которая поддерживает постоянный поток благ от имущих к неимущим. Можно найти и примеры «негативной» реципрокности, которые мы могли бы назвать воровством. Реципрокность характерным образом увязывается с существованием симметричных групп в социальной структуре (Поланьи, 2010). Фрид называет эти сообщества эгалитарными и видит их смысл в том, что они имеют «столько престижных позиций в любой конкретной половозрастной категории, сколько людей, которые могли бы их занять. <…> Все, кто потенциально могут пользоваться властью — основанной на личных выдающихся качествах, влиянии, авторитете или чем-то еще, — могут использовать эту возможность, и нет необходимости собирать их воедино, чтобы создать некую структуру доминирования или верховенства» (Fried, 1967, 33).

Эгалитарные общества не имеют необходимых механизмов систематического социального принуждения (что не означает отсутствие индивидуальных случаев принуждения), и поэтому в них социальное принуждение осуществляется путем добровольной кооперации, мягко направляемой общественными обычаями. Примитивные группы часто являются эгалитарными и строятся на взаимном обмене. Эта форма социальной организации в общих чертах соответствует тому, что Маркс называл примитивным коммунизмом. Нужно отметить несколько характерных черт обществ, в которых доминирует такой способ социальной организации. Прежде всего, они имеют тенденцию сохранять свои социальные и ресурсные границы и не склонны к социальным изменениям. В марксистском смысле у них нет истории, они лишь существуют в безвременье. Они просто воспроизводят свое существование. Также эти общества демонстрируют одновременно очень слабо развитое чувство индивидуальности и при этом осознание связи между индивидом и природой, формируемое условиями непосредственно чувственно воспринимаемого окружения. Такое осознание природы Леви-Стросс назвал «наукой конкретного» (Lévi-Strauss, 1966), которое является способом научного познания, адаптированного к восприятию и воображению, но исключающее абстрактные концептуализации современной научной мысли. Наука конкретного никогда не идет дальше наивного реализма или феноменального абсолютизма (Segall et al., 1966) и пронизана тем, что Гуткинд (Gutkind, 1956, 11) называет отношением «Я-Ты» между человеком и природным миром, в отличие от отношения «Я-Это», при котором человек видит себя обособленным и отличным от природы в некоторых значимых аспектах. Эгалитарные общества с их господствующей формой экономической интеграции, следовательно, демонстрируют определенные характеристики в своей идеологической надстройке, которые отражают как способность, так и потребность задействовать «чувственный мир в чувственных понятиях». Поэтому Леви-Стросс полагает, что наука конкретного была заметно усовершенствована для того, чтобы стать основой неолитической революции в сельском хозяйстве. И все же она была еще недостаточно разработана, чтобы стать колыбелью науки, которую Чайлд (Childe, 1942) считал обязательным компонентом городской революции в Месопотамии.

В целом большинство ученых признают, что эгалитарные общества не способны стать базой урбанизма. Обычные симметричные группы не позволяют концентрироваться социальному продукту, необходимому для урбанизма. Реципрокность может сохраняться как атавистическая форма в городском обществе в таких весьма далеких друг от друга ситуациях, как практики сговора промышленных корпораций и практики дружеского обмена и взаимной поддержки между соседями в сообществах. Но экономика, основанная на реципрокности, не может быть опорой урбанизма.

Сословное общество определяется Фридом как «общество, в котором число позиций престижного статуса каким-то образом ограничено так, что не все, обладающие достаточным талантом, чтобы получить такой статус, действительно могут этого добиться. Такое общество может быть, а может и не быть стратифицировано. То есть общество может жестко ограничивать доступ к престижным позициям, не ущемляя при этом право доступа ко всему ряду основных ресурсов, от которых зависит жизнь…Накопление символов престижа не соотносится с привилегированными претензиями на стратегические ресурсы, которыми живет общество» (Fried, 1967, 109).

Сословные общества характеризуются способом интеграции через перераспределение как экономический способ интеграции. Перераспределение предполагает поток благ (или в некоторых случаях установление прав на производство), поддерживающий деятельность элиты. Характерно, что поток благ идет и в центр, и из центра. Фрид (Fried, 1967, 117) полагает, что этот центр обычно представляет собой «остроконечную вершину сословной иерархии или, как в сложных горных массивах, пик, состоящий из нескольких более мелких вершин внутри большей структуры». Таким образом, урбанизм возможен в сословном обществе. Уитли указывает, что городское развитие в Северном Китае сопровождалось, среди прочего, «перерождением реципрокности в перераспределение» (Wheatley, 1971, 341). В сложных сословных обществах социальная структура может быть физически представлена иерархией городских центров, вроде того, что описывается в локационных теориях Кристаллера и Лёша. Джонсон (Johnson, 1970) предоставляет разнообразные подтверждения этого. Совершенно очевидно, что не может быть урбанизма и иерархии городских центров там, где нет значимого иерархического упорядочивания в социальной структуре.

Экономика перераспределения с соответствующей ей социальной формой — сословным обществом может, по крайней мере в теории, поддерживаться с помощью добровольной кооперации. Большинство сословных обществ прошлого держались за счет религиозной идеологии, и в некоторых случаях это оказалось эффективным в качестве гарантии сохранения перераспределительной экономики. Духовенство и централизованная бюрократия могли находить широкую поддержку у крестьянского населения. Однако кажется более вероятным, что перераспределение поддерживалось путем передачи прав на произведенный продукт или средства производства (что предполагает стратификацию) — права, присвоенные небольшой группой элиты и отстаиваемые при необходимости силовыми методами. Доказательства этому находятся в возникновении политических институтов и других форм (таких, как владение собственностью того или иного рода) в надстройке. Фрид (Fried, 1967) провел глубокое исследование, но так и не нашел примеров общества перераспределения в чистом виде, которое не обладало бы политическими и правовыми институтами. В некоторых случаях перераспределительные общества (как феодальные общества в средневековой Европе) также были стратифицированы, при этом в некоторых теократических обществах, судя по всему, права, гарантирующие сохранение перераспределительной экономики, были моральными правами на произведенный продукт, а не правами собственности на сами средства производства.