Теория U - читать онлайн книгу. Автор: Отто Шармер cтр.№ 43

Индоевропейский корень слов lead и leadership («вести, руководство», англ.), *leith, означает «идти вперед», «переходить через порог» или «умирать» ^[173]. Иногда кажется, что отпустить равнозначно смерти. Но из глубинного процесса U мы знаем, что до появления нового должны произойти изменения – нужно переступить порог. Путь, лежащий перед нами, включает в себя раскрытие принципов и практик этого основополагающего процесса, чтобы они помогли пролить больше света на наше слепое пятно, углубляя сознание.

Во вступлении мы говорили о принятой в моей семье Feldgang, еженедельной воскресной прогулке по полю. Родители использовали ее как возможность уловить и исследовать состояние полей на ферме. Время от времени мы останавливались, наклонялись, присматривались и брали в руки землю. Эта книга – такой же Feldgang, шанс внимательно и подробно взглянуть на свои слепые пятна. Один из выводов первой части состоит в том, что для адекватного ответа на вызовы нашего времени необходимо научиться переключать образ своего внимания, его полевую структуру. То, как мы внимаем окружающему миру (место, из которого действуем), – это слепое пятно на всех уровнях общества.

В части II мы сосредоточимся на основном процессе, позволяющем переключать полевую структуру внимания. Этот процесс поможет различать разнообразные закоулки, повороты и территории слепого пятна. Совокупность знаний, приобретенных благодаря этому исследованию, лежит в основе Теории U.

В сердцевине Теории U – различие между уровнями эмерджентного возникновения, то есть разными качествами того, как действие и внимание входят в мир. Теория U берет начало с наблюдения, что любой общественный организм или живая система могут функционировать не из одного места, а из многих. Проблема в том, что мы не видим и не активируем другие места.

Отображая топографию слепого пятна, Теория U предлагает язык и дорожную карту для перехода порога к подлинным переменам и обновлению.

Наши поступки часто основаны на привычных моделях поведения и мышления. Знакомый стимул вызывает известную реакцию. Движение к будущей возможности требует осознания (и отбрасывания) превалирующего режима загрузки, который приводит к постоянному воспроизведению паттернов из прошлого.

Когда осенью 1989 года пала Берлинская стена, после чего, как карточный домик, посыпались социалистические системы в Центральной и Восточной Европе, а вскоре и СССР, западные правительства поспешили объявить, что все это явилось как черт из табакерки и никто не мог предвидеть такого геополитического потрясения. Но так ли это?

Всего за две недели до упомянутых событий я с группой студентов из разных стран участвовал в учебной поездке по миру, включая Центральную и Восточную Европу, а также СССР. Во время этого путешествия мы общались как с представителями официальной системы, так и с низовыми активистами движения за права человека. Во многих разговорах, особенно с жителями Центральной Европы, чувствовалось ожидание глубоких перемен. Это витало в воздухе. Прежняя модель вот-вот должна была смениться.

Когда мы были в Восточном Берлине – за неделю до известных событий, исследователь проблем мира и конфликтов Йохан Галтунг, выступая, предлагал публичное пари, что Берлинская стена падет до конца 1989 года. Я четко помню, что ни один эксперт или аналитик, ни с той, ни с другой стороны, никогда ранее не делал прогнозов подобного рода. Я слушал эти заявления со смешанными чувствами. С одной стороны, его слова полностью совпадали с моими впечатлениями от Восточной Европы. С другой – мой мозг обращался к старым, привычным мыслям: разве эта система не существует уже почти полвека? И разве эти проблемы, вопросы и движения гражданского сопротивления не возникали всегда? Будапешт 1956-го, Прага 1968-го. Люди пытались поставить социалистические режимы на колени, но их попытки ни к чему не привели. Танки Красной Армии снова и снова проезжали по ним. Суть оставалась прежней: старая система брала верх.

Итак, вот я, мне 27 лет, и я увидел свежее свидетельство того, что восточноевропейская социалистическая система вот-вот рухнет. В то же время разум не мог вместить того, что видели глаза. Казалось, предсказание Галтунга, скорее всего, несколько притянуто за уши.

Но это было не так. Галтунг оказался абсолютно прав. Увидев, как стена пала «по расписанию» (предсказанному им), я должен был задуматься: что помешало мне принять «истину», которую я видел собственными глазами? Почему Галтунг, который имел доступ к тем же данным, что и остальные участники поездки, вышел из нее с четким выводом, в то время как я вынес расплывчатое мнение по типу «с одной стороны – да, но с другой стороны…»?

Основная разница между мной, студентом, и Галтунгом, опытным исследователем, была не в количестве накопленных знаний, а в способе видения. Он обладает более дисциплинированным способом внимания миру. И он смог приостановить привычное суждение, чтобы уделить полное внимание реальности, находящейся перед ним.

Когда мы по-настоящему внимаем, то выключаем привычный режим загрузки и открываемся реальности перед глазами. Пока внимание нашего психического аппарата управляется привычными паттернами, наше внимание исходит из центра своей же организации. Рисунок 8.1 изображает механическую структуру этого поля, отражая источник внимания и действия (представленный белой точкой) в центре границ собственной организации (представленной синим кругом).

Рис. 8.1. Полевая структура загрузки

Например, собрания и привычные разговоры в компаниях часто основаны на загрузке прошлых паттернов. Мы коллективно воспроизводим существующие образцы поведения и мышления. Действуя из зоны загрузки (то есть из-за закрытых границ нашей организации), мы находимся в плену собственного мира, подобно заключенному в камере: у нас нет выхода. Мы видим только те интеллектуальные конструкции, которые проецируем на мир вокруг.

Прекрасный пример этого типа функционирования дает философ Пауль Вацлавик.

Некто возымел желание повесить картину. У него есть гвоздь, но нет молотка. И наш герой решает одолжить молоток у соседа, но сомневается: «А вдруг сосед не захочет дать свой молоток? Он так нехотя мне ответил, когда я вчера с ним поздоровался. Конечно, может, он просто спешил. Или нарочно притворился, будто ужасно спешит, а на самом деле хотел избежать разговора, потому что плохо ко мне относится. Интересно, почему сосед ко мне так плохо относится? Я всегда с ним любезен. Непонятно, что он против меня имеет, но здесь явно что-то не так. Если бы кому-нибудь понадобился мой инструмент, я бы дал его без всяких разговоров. Почему он не хочет одолжить мне свой молоток, я его съем, что ли? Да и вообще не понимаю, как можно отказывать людям в пустяковой просьбе? Вот такие-то люди и отравляют нам жизнь… Может, он решил, что, раз у него есть молоток, а у меня нет, значит, я у него в руках? Ладно, сейчас я ему прочищу мозги». Наш герой вскакивает, в ярости мчится к квартире соседа и нажимает звонок. Ничего не подозревающий сосед открывает дверь, но не успевает произнести даже «Здравствуйте», как на него обрушивается крик нашего героя: «Подавись своим молотком, ты, кретин!» ^[174]