Королева Кастильская - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 15

Хименес и впрямь сделал исключение. Он взял Бернардина к себе в дом на доходную должность управляющего.

И в чем же выразилась благодарность Бернардина? Попадая во всяческие неприятности, он выпутывался из них, злорадно напоминая любому, кто доискивался справедливости: «Я – брат архиепископа Толедского! Он весьма благоволит ко мне. Если вы осмелитесь пожаловаться, я вас уничтожу».

– И это мой брат! Какой позор! – воскликнул Хименес. – Ведь у других именно поблажки родне я считаю самым предосудительным!

Как же ему поступить с братом? Сослать в монастырь? Так Бернардин начнет там жаловаться на него, и его с радостью поддержат враги архиепископа. А уж кого-кого, а врагов у него немало.

Не оставалось ничего иного, кроме как заточить Бернардина в тюрьму. А как же быть со своей совестью, которая постоянно станет напоминать: «Твой родной брат… в тюрьме!» – говорил он себе, и тут же отвечал: «Да, он заслуживает подобной участи». «Твой родной брат! О, это всего лишь маленький Бернардин, который всегда любил победокурить!» – звучало в его ушах.

Поэтому он вытащил Бернардина из тюрьмы и снова взял его управляющим. Он строго поговорил с братом, умоляя его вести добродетельный образ жизни.

И что же? Наверное, Бернардин никогда не исправится. Хименесу сообщили, что брат спорил и оскорблял королевский суд, угрожая, что если судья не вынесет соответствующего вердикта, то навлечет на себя неудовольствие архиепископа Толедского.

Это перешло уже все границы. Хименес срочно послал за Бернардином, ибо все его прошлые грешки казались мелочью по сравнению с оскорблением королевского суда.

Хименес приподнялся с кровати и позвал Франсиско Руиса.

Племянник стремительно подбежал к кровати. Как Хименесу хотелось, чтобы его брат походил на этого надежного, достойного человека!

– Франсиско, когда придет Бернардин, сразу проводи его ко мне и оставь нас одних.

Руис поклонился. Хименес махнул рукой, и он тут же покинул комнату больного.

– Я должен остаться один, – прошептал Хименес, когда племянник ушел. – Мне надо помолиться.

Он еще не закончил молитвы, когда к нему привели Бернардина.

Хименес открыл глаза и внимательно всматривался в своенравного брата, тщетно пытаясь разглядеть раскаяние на его лице.

– Вот видишь, брат, – произнес Хименес, – я снова вынужден занять свое ложе.

– Умоляю тебя, только не надо искать у меня сочувствия, – громко сказал Бернардин. – Ты болен из-за нелепого образа жизни, который ведешь. Если бы ты позволил себе жить в комфорте, то был бы здоров и полон сил.

– Я позвал тебя не для того, чтобы выслушивать твои советы, как мне жить, Бернардин, а для того, чтобы высказать свое возмущение по поводу твоего образа жизни.

– И какие же грехи я совершил на сей раз?

– Ты знаешь это намного лучше меня.

– В твоих глазах, брат, все человеческое суть грех.

– Не все, Бернардин.

– Все мои действия. Твои же, конечно, – сплошь добродетели.

– Совсем недавно я счел необходимым, чтобы тебя заключили в тюрьму.

Глаза Бернардина вспыхнули, и он подошел ближе к постели больного.

– Не пытайся проделать такое еще раз. Клянусь, если ты так поступишь, то глубоко пожалеешь.

– Твои угрозы никогда не заставят меня отказаться от выполнения моего долга, Бернардин.

Бернардин склонился над кроватью и грубо схватил брата за плечо. Хименес попытался вырваться, но ему не удалось, и он, часто дыша, беспомощно лежал на подушках.

– Ну что?! – расхохотался Бернардин. – Видишь, ты в моей власти, а не я в твоей! Что представляет собой архиепископ Толедский, кроме кожаного мешка наполненного костями?! Ты болен, брат! И вот, я могу положить руки тебе на шею и давить, давить… Не пройдет и несколько секунд, как суверены останутся без своего архиепископа.

– Бернардин, ты не должен даже помышлять об убийстве.

– Я буду думать о том, о чем хочу! – выкрикнул Бернардин. – Какая мне от тебя польза, а? Что хорошего ты когда-либо сделал для меня? Имей я нормального брата, я бы сейчас был епископом. А кто я есть на самом деле? Управляющий в твоем доме! Меня привели к архиепископу, чтобы я ответил на обвинение. Какое обвинение? Я тебя спрашиваю! Меня обвиняют в том, что я добиваюсь для себя того, что нормальные братья сами мне бы дали!

– Осторожно, брат!

– Почему я должен быть осторожным? Я… здоровый человек. Это тебе надо быть осторожным, Гонсало Хименес… Прошу прощения… Имя, которое тебе дали наши родители, недостаточно хорошо для такого святого человека. Ты в моей власти, Франциск Хименес! Я могу убить тебя, пока ты лежишь здесь. Это ты должен умолять меня о сострадании… а не я тебя.

Глаза Бернардина горели ненавистью. То, что он сказал, было правдой. В эти мгновения его всемогущий брат находился в его руках. И Бернардин наслаждался этой властью, смаковал ее и страстно желал исполнить задуманное.

«Он ни разу и пальцем не пошевелил для меня, – думал Бернардин. – Не сделал ничего хорошего ни для нашей семьи, ни для себя. С тем же успехом он мог оставаться в своем приюте отшельника в Кастаньяре. На нем лежит проклятие! У него нет человеческих чувств».

В эти секунды Бернардин вспомнил все свои мечты, которые Хименес без труда мог воплотить в жизнь.

Архиепископ отдышался и заговорил:

– Бернардин, я послал за тобой, ибо то, что я узнал о твоем поведении в королевском суде, огорчило и пришлось мне не по душе…

Бернардин засмеялся. Резким движением он выдернул подушку из-под головы брата и с громким демоническим хохотом поднял ее.

Затем грубо толкнул Хименеса на кровать, положил подушку ему на лицо и придержал ее.

Он слышал, как брат задыхается, старается набрать в легкие воздух. Он чувствовал, что руки Хименеса пытаются оттолкнуть подушку. Но архиепископ был слаб, а Бернардин силен.

Через некоторое время Хименес затих.

Бернардин поднял подушку; он не осмелился взглянуть на лицо брата и выбежал вон из комнаты.

* * *

Томас Торквемада покинул тишину монастыря святого Томаса в Авиле и направился в Мадрид. Щемящая тоска овладевала им, ибо теперь он был очень стар, и почти вся жизненная энергия и силы покинули его.

Только твердая уверенность, что его присутствие при королевском дворе необходимо, убедила Торквемаду покинуть Авилу в это время.

Он любил свой монастырь, который был его самой большой привязанностью; второе место в его жизни заняла инквизиция. В те дни, когда он был здоров и полон кипучей энергии, монастырь и инквизиция боролись друг с другом за то, чтобы стать для него главным. С каким наслаждением он изучал проекты монастыря, наблюдал за его строительством, гордился его красиво вознесшимися сводами и резными украшениями, отличавшимися непревзойденным мастерством.