Королева Кастильская - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 14

Поэтому Изабелла отнюдь не удивилась, когда однажды ей неожиданно доложили о генерале ордена францисканцев, который специально приехал из Рима, чтобы повидаться с ней.

Королева немедленно приняла его.

– Ваше Величество, – начал тот, – моя жалоба такова: архиепископ Толедский стремится ввести преобразования в наш орден.

– Мне об этом известно, генерал, – спокойно ответствовала королева. – Он заставит всех вас следовать правилам, установленным вашим основателем. Он сам следует этим правилам и считает должным, чтобы им следовали все францисканцы.

– Боюсь, что высокое положение ударило ему в голову, – заметил генерал.

Королева учтиво улыбнулась. Она знала, что генерал относился к францисканцам монашеского ордена, тогда как Хименес принадлежал к францисканцам самого строгого толка, а это требовало следовать правилам основателя самым доскональным образом. Монахи уклонялись от неукоснительного выполнения этого, считая, что не обязательно придерживаться столь суровых правил, чтобы приносить миру добро. Некоторые из них жили только в свое удовольствие. Изабелла отлично понимала и разделяла желание Хименеса отменить это и заставить их подчиняться законам францисканцев самого строгого толка.

– Я умоляю Ваше Величество поддержать нас, – продолжал генерал. – И убедительно прошу сообщить архиепископу, что было бы лучше, если б он занимался своими непосредственными обязанностями, а не доставлял беспокойства ордену, в котором сам имеет честь состоять.

– Поведение архиепископа – дело его совести, – заметила королева.

Генерал забыл, что он находится в присутствии королевы Испании, и воскликнул:

– Да что это, ей-Богу! Взять да поставить такого человека на самый высокий пост в Испании! Архиепископ Толедский! Правая рука короля и королевы! Человек, которому больше подходит жизнь в лесной лачуге, чем во дворце. Человек бездарный, неблагородного происхождения. Вашему Величеству надо немедленно лишить его этой должности и поставить на его место кого-нибудь более достойного такой высокой чести!

– По-моему, вы сошли с ума, – спокойно проговорила королева. – Вы, верно, забыли, с кем разговариваете?

– Я не сумасшедший, – возразил генерал. – Знаю, что говорю с королевой Изабеллой… с той, которая однажды станет горсткой праха… как я или любой другой человек.

С этими словами он повернулся и выбежал из комнаты.

Изабелла была до крайности изумлена, однако не стала наказывать генерала.

Ее поразило, какую великую ненависть вызывал к себе Хименес, и теперь больше, чем когда-либо, убедилась, что, сделав его архиепископом Толедским, приняла очень мудрое решение.

* * *

Франциск Хименес де Сиснерос лежал в кровати у себя дома в Алькала-де-Энарес. Он предпочитал это незатейливое жилище дворцу, который мог бы стать его домом в Толедо, и тосковал по своей хижине отшельника в лесу возле Кастаньяр-де-Ибора.

Сейчас все его мысли занимал Бернардин, его заблудший грешный брат, который скоро должен был прийти к нему. Он послал за ним и даже не мыслил, что Бернардин осмелится ослушаться и не прийти.

Хименес был расстроен, что приходится принимать брата лежа в постели, но его снова одолел недуг – последствия голодания и сурового образа жизни. Большую часть времени Хименес проводил в комнатушке, похожей на келью, с земляным полом, где никогда, даже в самую холодную погоду, не топили. Хименес ощущал потребность мучить самого себя.

Правда, сейчас он возлежал на удобной кровати, ибо именно здесь, в этом месте, обязан был принимать тех, кто видел в нем человека, занятого делами государства и церкви. По ночам он покидал эту постель и ложился на жесткий тюфяк, подкладывая под голову полено.

Он страстно хотел терзать свое тело и сожалел, что приказы Папы предписали ему принять высокую должность. Очень многие были им недовольны. На него поступали жалобы, что люди часто видят его в ветхом одеянии францисканца, которое он латал собственными руками. Разве можно, чтобы архиепископ Толедский так себя вел? – вопрошали его недоброжелатели.

И бесполезно было говорить им, что это образ жизни человека, который беззаветно следует своему Учителю. Вскоре из Рима пришли указания.

«Дорогой брат, – писал Александр VI. – Святая и всемирная церковь, как Вам известно, подобно новому Иерусалиму, имеет много различных прекрасных устоев. Неправильно выполнять их излишне усердно, равно как неверно и отвергать их с чрезмерным высокомерием. Все в жизни имеет свое предназначение, это идет от Господа. Тем самым каждый, а особенно прелаты церкви, должен избегать высокомерия, выражаемого в излишнем хвастовстве и предрассудках или в чрезмерной скромности, ибо в обоих случаях ослабляется авторитет церкви. По этой причине мы призываем и советуем Вам вести жизнь, соответствующую рангу, который на Вас возложен; и с той поры, как Его Святейшество возвысил Вас до положения архиепископа, будет разумно жить по совести, как Вы и живете, согласно законам Бога (чему мы безмерно радуемся), но в Вашей внешней жизни Вы должны соблюдать достоинство, присущее такому высокому сану».

Это был приказ Папы, и его нельзя не выполнить. Теперь Хименес носил роскошные одежды архиепископа, а под ними – грубую власяницу.

Ему казалось, в том облике, в котором он являлся перед народом, есть нечто символическое. Люди видели архиепископа, но под внешним великолепием скрывался иной человек – францисканский нищенствующий монах.

Каким же в действительности он был? Наверное, сам Хименес не смог бы ответить. Часто он сдерживал себя, чтобы не вмешиваться в государственные дела, хотя страстно желал видеть Испанию возвышающейся среди других государств и себя, стоящего у штурвала флагманского корабля, который он вел бы от одной победы к другой до тех пор, пока весь мир не оказался бы под господством Испании… и Хименеса.

– Но это потому лишь, – поспешно восклицал он, когда у него возникала подобная мысль, – что я жажду увидеть христианский флаг, развевающийся над всем миром. – Ему хотелось управлять всеми землями так, как управлялась Испания с того момента, как Торквемада зажег костры инквизиции почти в каждом городе.

Однако сейчас его мысли должны вернуться к Бернардину, ибо вскоре брат предстанет перед ним, и Хименес должен разговаривать с ним с предельной суровостью.

Он повторял про себя слова, которые скажет ему: «Ты мой брат, но это отнюдь не означает, что я буду относиться к тебе с особой снисходительностью. Тебе известны мои убеждения.

Мне ненавистен непотизм. [3] Я никогда не позволю его использовать в моих делах».

Бернардин будет стоять перед ним, улыбаясь ленивой циничной улыбкой, словно напоминая могущественному брату, что тот не всегда жил согласно своим незыблемым суровым принципам.