Колдовские чары - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Карпушенко cтр.№ 44

Надеюсь на скорую встречу.

Богдан».

Упреки приятеля были оправданными — вот что огорчило Константина. Но как можно было бросить дело на полдороги?! И Константин решил задержаться во Франции, чтобы увидеть результат своего эксперимента. Или — не увидеть ровным счетом ничего. Тем более, что стоял конец июля, развязка приближалась.

И, наконец, настало первое августа — день, который госпожа История избрала последним для жалкого развратника Генриха Третьего.

С самого утра Константин напросился на аудиенцию к королю. Генрих все еще не оставил идеи сделать «нового Нострадамуса» своим приятелем и фаворитом, посему некоторая фамильярность не только допускалась, но и приветствовалась властелином Франции, который, вообще-то, практически ничем уже не управлял.

— Итак, ваше величество, вы помните, какой сегодня день? — почти весело спросил Константин.

— А какой? — Генрих сонно протер глаза.

— День вашего предполагаемого убийства.

— Не может быть! Так быстро пришел? — совершенно глупо спросил Генрих Третий. — Тогда я отдам гвардейцам приказ усилить караулы. Чтобы ни одна мышь сюда не пролезла…

— Пошлите солдат на крыши. Через дымоходы злоумышленник может спуститься в камины комнат. Вообще, позвольте мне распоряжаться охраной Блуа.

— Позволяю, мой милый, только дай я тебя поцелую.

— Ну, поцелуйте, ваше величество, и я пойду заниматься делом. Я не дам вас убить!

— О, ты думаешь, я сам хочу умереть?!

Костя, заполучив все полномочия по охране замка Блуа, распорядился всеми имеющимися швейцарцами очень умно. Охранялось все здание по периметру, ни в одно из окон нельзя было пролезть. На крыше возле каждой трубы был поставлен солдат.

Замок имел канализационный сток в реку, и возле стока тоже выставили охрану. Весь персонал замка, то есть лакеи, повара, чистильщики нужников, водоносы, — были старыми и проверенными людьми. Но и проверенных можно запросто подкупить. А возможно, кто-то из них, наслушавшись проповедников разных толков, мог по своему наитию, воспользовавшись кухонным ножом, сделать то, что было задумано ее величеством Историей.

Полностью был уверен Костя только в швейцарцах. Эти профессиональные солдаты, сделавшие свою работу частью жизни, воинственные еще со времен борьбы с Габсбургами. Они были честны, сильны, ответственны и, что самое главное, далеки от всех религиозных и политических смут страны.

— Я расставил повсюду надежные посты. Муха не пролетит. Даже у ваших дверей дежурят три швейцарца. Я сам, как видите, всегда при пистолетах и при шпаге. Я сам сегодня буду носить вам еду из кухни, — докладывал Константин королю.

— Очень любезно с твоей стороны, Нострадамус. А в плутишек мы с тобой поиграем?

— Только не сегодня. Сегодня я — на страже вашей жизни, ваше величество.

— Очень плохо, что королю, властелину страны, приходится опасаться за свою жизнь в своем собственном замке, — плаксиво вздохнул Генрих. — Ну что за чертова у меня жизнь! Любой ремесленник счастливее короля…

— Это все пройдет, пройдет, я обещаю вам. Дайте только пережить этот день.

— Но если ты не хочешь со мной играть, то ко мне сегодня придет плутишка Пьер.

— Что это за Пьер? Я его видел?

— Да много раз! Это мой любимый миньон. Мы с ним немного поиграем, имею же я право, как король, приглашать в собственный дом своих друзей?

— Ну, если вы его знаете, то пригласите. Он уже приглашен, или за ним еще нужно послать?

— Приглашен, приглашен, не беспокойся. Пойди лучше, похлопочи на кухне, чтобы на троих приготовили. Вначале мы позавтракаем с тобой, а потом уж и Пьер придет…

— Когда вы будете… гм… играть плутишек, я буду в комнате, вон за той занавеской. Я не помешаю.

— Мешай сколько угодно. Можешь даже быть третьим плутишкой, нам только веселей станет, — сказал Генрих, давно уж подбиравшийся к Косте и хотевший сделать из него своего партнера по сексуальным играм.

Они завтракали вместе, и Генрих был совершенно непринужден, пил много вина, болтал, всех, кто его не любил, обзывал сволочью и быдлом, а Костю все время намеревался поцеловать в губы. Константину это было ужасно отвратительно, и ему приходилось уговаривать себя, чтобы тут же не покинуть короля. В конце концов, он сейчас проводит эксперимент, а многие мученики науки терпели и не такое ради истины. Он повторял себе: «Терпи, Константин, терпи! Сегодня ты проверяешь, способна ли история давать обратный ход. Может ли человек, пусть даже хитрый и умный как я, заставить ее колесо хоть на микрон изменить свое положение. Я спасаю Генриха — значит, он продолжит править. Никто с ним ничего не может сделать. Волнения усиливаются, но ведь никто еще не попытался захватить дворец, чтобы просто взять и задушить Валуа. К нему относятся как помазаннику, хоть он настоящая свинья. Эй, история! Я остановлю твой ход сегодня хоть на миллионную долю секунды!..»

Он пошел проверять караулы, вспомнив, что в ворота замка ежедневно въезжали возы с разными продовольственными припасами. Константин побежал распоряжаться, чтобы ворота сегодня были накрепко закрыты для всех. Выходило, что замок находился на осадное положение. Мысль Кости все крутилась, все вертелась, выдумывала способы…

«Ну, вот как бы я сам сюда пробрался, если б сильно хотелось убить короля? Если верить истории, его зарезал какой-то монах, но сегодня не сможет никто Генриха зарезать… Разве что Пьер, этот его миньон?! Так ведь я за каждым его движением следить стану из-за занавески, — Костя только поморщился, что придется видеть от начала и до конца все порнографические сцены. — Не дам убить! Не дам! Я бы только с помощью отравы стал его уничтожать. Сунул повару тысячу монет — и крысиный яд окажется у Генриха в паштете… Может, собаку привести, чтобы ей на пробу каждое блюдо давать? Да глупости! Если его даже отравят, все уже пойдет не так!»

Шли часы, Генрих оставался в живых. Король, зная о будущей напасти, даже повеселел. Он снова стал ругать и гугенотов, и католиков. Между тем Константин замечал, что властитель-содомит становится все пьянее. Обычно Генрих Третий пил немного, голова у него была слабой, и трех бокалов вина вполне хватало, чтобы хорошо опьянеть. «Пьет много — значит, нервничает, что-то чувствует», — рассуждал Костя, поглядывая на своего коронованного «приятеля». А время приближалось к девяти.

— Ну и где же ваш друг, ваше величество? — спросил Константин. — Где Пьер? Отчего же не идет?

— Так ты ворота все закрыл, вот он и запоздал. Постоял у запертых ворот, да и домой поехал, — пьяно сказал Генрих.

— Нет, я предупредил швейцарцев, чтобы его непременно пропустили, — сказал Константин. Как раз в этот момент раздался стук, и гвардеец доложил о приходе господина Пьера, который ждет у ворот и просит его впустить.

— Впустить! Впустить! Немедленно впустить! — в пьяной радостной истерике закричал, стуча себя по коленям, Генрих. — Ах, ты не знаешь, какой это душка Пьер! Как мы с ним в плутишек-то играем… Он спрячется под одеялом, сам маленький, его и не видать, если даже одеяло приподнимет, а потом сам подползет к тебе тихонько да как накинется, и тут у нас идет борьба… Ах, любим мы бороться! А ты беги на кухню, ужин нам неси и сам останься.