Невольница для зверя, или Попаданский кодекс мести - читать онлайн книгу. Автор: Диа Мар cтр.№ 55

— Так он и хотел сделать, — Антон разводит руками. — Но время не рассчитал. Да и Конторщики оказались не лыком шитыми. Перехватили они ненастоящую Элен по пути и в бордель кинули, чтоб несуществующий долг за брата отработала.

— Так жестоко поступили с будущей раммоной? — удивляюсь я. Его словам не хочется верить: от них больно, и грудь жжет. Разрывает, будто на частокол с высоты упала. Неправда это! Все неправда! Как я тогда оказалась девственницей?

— Они пришли к выводу, что Элен пуста, — замечает Антон. — Их лучшие специалисты сходились на этом. Но отпустить Элен восвояси никто не мог: надо же было иметь рычаг влияния на Вольпия. Потому, под предлогом отработки долга, ее бросили в самое позорное место города, надеясь выманить Вольпия из тени.

— Но он же знал, что будут за ней охотится?! — возмущается Михаэль. — Почему он не берег Элен? Почему не вытащил вовремя?

— Раньше мог бы, наверное, — говорит Антон в ответ. — Но не сейчас. Болезнь извела его.

— Извела? — привставая, переспрашивает Михаэль. — Вольпий жив?

— К сожалению, нет, — отрезает Антон. — Я к тому, что в последние годы он был очень слаб.

— Но что теперь? Элен не знает, как использовать дар. За нами охота Конторы.

— Я думаю, — писатель морщит лоб, — что для того он и устроил этот цирк. Чтобы дар Элен раскрылся, а вместе с ним усилились хитрость и ум, необходимые Сказочнику.

— Но он не раскрылся! — психует Михаэль. — Она в опасности из-за этих игр!

— Даже цветок не сразу раскрывается, — замечает Антон. — Всему нужно время.

— Тогда мы не будем вас перебивать и внимательно послушаем, — скалится улыбкой Михаэль и замолкает.

— Я работал на Вольпия пятнадцать лет, — говорит Антон, и его глаза становятся мрачными и злыми. Кажется, высверлит взором дыру в стене, прямо в морозную зиму. — Десять в Москве, после того, как нагрубил ему в Академии, и пять здесь, чтобы вернуть мою любимую и малыша.

— Кажется, у нашего Сказочника склонность к издевательству, — хмыкает Михаэль. — В книге вы о своей жизни рассказали.

— В каждом вымысле есть доля правды, — Антон пожимает плечом. Тянется к книжной полке и протягивает мне экземпляр своей книги. — Многие ответы на свои вопросы вы отыщете здесь, раммона.

Корешок выбит золотыми буквами, а на титульной обложке кожаная обертка с тисненым рисунком. На ощупь книга теплая и новая, но от нее веет чем-то особенным.

Открываю.

— Ваш отец велел вам прочитать ее от корки до корки, — произносит Антон. — Не я, заметьте.

Перелистываю страницы. Белоснежные, хрустящие и пахнут жженым деревом. А на внутренней стороне обложки странная шестеренка.

— Стой, — шепчет Михаэль, — смотри. Здесь алфавит. Попробуй свое имя набрать.

Дрожащей рукой я верчу шестеренку до щелчков. Елена. Потом — Элен. Даже твердый знак прибавляю в конце, на всякий случай. Ничего не происходит. Совершенно.

— Это не твое имя, — говорит Михаэль. — Попробуй «дочь». Помнишь загадку? Там было что-то про дар крови.

Дрожащими пальцами поворачиваю шестеренку. До щелчков, до ноющей боли под ногтями. И опускаю голову, когда снова ничего не происходит.

— Слишком просто, — говорю в никуда. — Он придумал трюк, который никогда не разгадала бы Контора. Значит, и мне он не по зубам.

— Вольпий? — предложил Михаэль. Но покачал головой. — Нет, тоже слишком просто. Кто передал тебе дар? — Смотрит на меня и кусает согнутый палец.

— Отец? — говорю неуверенно, и грудь наполняется колотым льдом.

— Мама.

— Откуда я знаю, как зовут ее в Московии? — я хмурю брови.

— Давай, хоть с чего-то начнем? — мягко подталкивает Михаэль.

Писатель улыбается и кивает.

— Надежда? — произношу я и снова кручу шестеренку. Холод металла под пальцами невыносим. И снова: хитрое устройство отвечает молчанием.

— А фамилия? Девичья.

— Арсеньева, — проговариваю полушепотом.

Михаэль целует меня в висок и шепчет в волосы:

— Пробуй. Все равно выбора у нас нет.

— Совсем как контрольный вопрос на электронных почтовых ящиках, — шепчу я, перемещая шестеренку в нужные позиции. Устройство щелкает и стонет, почти плачет. И, едва я выдаю последнюю букву, металлическое колесо отскакивает, чуть не ударив меня по подбородку.

Михаэль слабо стискивает ладони на моих плечах. Он понимает, как для меня это важно. Он знает, что это доказывает. Мой отец — Вольпий из этого мира.

Под шестеренкой — небольшое углубление. Внутри — что-то, завернутое в почтовую бумагу. Осторожно тяну пальцы, но прикоснуться боюсь.

В ладони падает ключ, а на его ушке болтается маленький клочок бумаги. Михаэль помогает развернуть и читает:

— Город греха, город свобод. Место, где сходится пламя и лед. Ключ проверни, в душу взгляни, тайну великую в доме найди.

И мои руки падают, как плети:

— Снова загадки. Сколько еще бегать вокруг да около?

Элен смотрит на ключ и качается. Я понимаю, о чем она думает. Ей надоело бегать. Да и мне надоело.

А еще хуже то, что, похоже, нам придется вернуться в Московию — потому что именно там средоточие похоти и разврата. Только какой дом и какую дверь нам нужно открыть? Что имел в виду Вольпий? И важно, что там нас ждет? Не будет ли это очередная ловушка?

— Нас поймают, — шепчет она, в конце концов, и роняет книгу. — Господи, чем Вольпий только думал! Писатель наклоняется и любовно прижимает к себе книгу.

— Ему лучше знать, — говорит он и поджимает губы. — Я тоже думал, что пятнадцать лет пробыл в рабстве, пока не понял, зачем все это нужно. Он научил меня всему: идти за своей мечтой, преодолевать себя, любить заново. А если точнее: быть собой.

— Нужно давать точные инструкции, потому что пока мы доберемся до нужного пункта — нас просто разорвут конторщики! Разве Сказочник не должен это учитывать? — я злюсь, потому что смотрится эта беготня, как игра в кошки-мышки. На-до-е-ло! И дед замешан, что огорчает больше всего. И что теперь? Снова на поезд? С ума сойти, как же я устал…

— Возьмите, — писатель протягивает книгу Элен. — Там есть ответы на все ваши вопросы. Ну, или почти на все.

Возвращаться к деду не хотелось, но выхода нет — без его помощи нам до Московии не добраться.

И мы выходим в снежные объятия зимы: обновленные, но не отдохнувшие. Элен прижимает к себе книгу. В ее глазах — пустота и тревога.

— Элен, а давай на сегодня забудем о погонях, о ключах, Вольпии и всех остальных? Давай просто побудем вдвоем?