Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище - читать онлайн книгу. Автор: Карен Ли Стрит cтр.№ 83

– Это было неописуемо, – сказала она жене. – Я и представить себе не могла, что подобное бывает в природе. Такое множество птиц в одном месте! И сами голуби просто прекрасны. Нежный окрас, изящные силуэты… и совершенно не боятся людей. Это-то их и погубит ^[58], – мрачно объявила гостья. – Когда среди деревьев появились люди и начали палить из дробовиков, в лесу началась сущая бойня. Я не могла поверить, что кто-либо может быть столь жесток, чтоб сотнями истреблять столь великолепных созданий, но для охотников они оказались прекрасной поживой.

– Да, жуткое было зрелище, – подтвердил я. – Простите, что я повез вас туда.

– Нет-нет, – возразила мисс Лоддиджс, покачав головой, – мне нужно было это увидеть. Эта картина заставила меня усомниться во всем – и в коллекционерской страсти отца, и в собственном таксидермическом ремесле, и даже, осмелюсь сказать, во всем человечестве. Стоит ли губить жизни этих чудесных созданий лишь с тем, чтоб создавать их точные копии? Безусловно, изображение птицы – живой, в родной среде обитания – куда предпочтительнее мертвых птиц, украшающих наши гостиные. Размышляя обо всем этом, я поняла, что и Иеремия пришел к тому же выводу и, отыскав столь экстраординарную колибри, пожелал привезти ее нам живьем, вместо того чтоб убить ее и снять с нее шкурку. И вот, едва мне в голову пришла эта мысль, кто-то схватил меня и заткнул рот носовым платком, да так, что я едва не задохнулась. Затем он поднял меня, а его сообщник, сторож, подхватил меня за ноги. Пока они волокли меня через лес, я пыталась сопротивляться и не могла поверить, что случившегося со мной никто не замечает, однако так оно и было: все вокруг были целиком поглощены стрельбой по птицам. По пути мне удалось бросить на тропинку перчатки, а после и одно из украшений – чучело колибри. Я знала: эти следы дадут вам понять, что меня похитили, если только вы сумеете отыскать их.

– Ну и ну, – пробормотала теща.

– Действительно, оставленные следы возымели должный эффект, – сказал я. – Мы обыскали окрестности до последнего дюйма, но, только наткнувшись на ваши перчатки и птичку, смогли понять, что могло произойти, и определить, в какую сторону похититель увез вас.

– Когда мы прибыли в Усадьбу Ренелле, профессор сделал вид, что послан моим отцом. Отчего ему могло прийти в голову, будто я поверю, что мой отец пожелал бы, чтобы меня взвалили на плечо, отволокли в экипаж и посадили под замок до отъезда домой, для меня до сих пор загадка.

– Он счел, что вам недостает интеллекта, и жестоко ошибся, – объявила Сисси. – Воистину, нелегкое это испытание, когда тебя раз за разом недооценивают!

– В самом деле, – согласилась мисс Лоддиджс. – Хотя в данном случае это могло сыграть мне на руку. И, как ни больно было разыгрывать из себя дурочку, я решила, что, поступив так, верней отыщу возможность бежать, но план мой не удался.

– Вы представить себе не можете, как мне жаль, что мы не сумели отыскать вас быстрее, – сказал я, исполнившись чувства вины.

– Это было практически невозможно, – с немалым великодушием отвечала мисс Лоддиджс. – Я и сама ничего не знала о делах отца с профессором Ренелле, пока не встретилась с этим субъектом, и, к бесконечному стыду своему, только теперь понимаю, сколь далеко может зайти человек, дабы добыть нечто ценное – якобы во имя науки, но на самом-то деле лишь с тем, чтобы прославиться да извлечь из этого выгоду.

Тут в дверь постучался Дюпен, сообщивший нам, что Ренелле благополучно препровожден в Мойаменсингскую тюрьму. Эти новости обрадовали меня несказанно.

– Я предупредил полицейского чина, что один из тюремных смотрителей у Ренелле на жалованьи. Он обещал оставаться там до утра, дабы удостовериться, что профессор останется под замком. Жители Джермантауна от него вовсе не в таком восторге, как полагал он сам и мы с вами, – с улыбкой сказал Дюпен. – Поутру вам понадобится опознать подкупленного стража, если этому типу хватит нахальства вернуться в тюрьму, или же дать его описание, если его нет на месте.

– С превеликой радостью. Отправлюсь туда с первыми же лучами рассвета.

Дюпен выставил на стол бутылку великолепного бренди, таинственным образом раздобытую им неведомо где – вероятно, все там же, в Усадьбе Ренелле, – а мисс Лоддиджс вручил дневник Иеремии Мэтьюза.

Мисс Лоддиджс, ахнув, прижала блокнот к груди, к самому сердцу.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я думала, что никогда его больше не увижу, и эта мысль причиняла неописуемую боль.

Между тем Сисси принесла пять бокалов, а Дюпен наполнил их бренди.

– Выпьем же за освобождение мисс Лоддиджс! – предложил он.

Мы подняли бокалы и от души приложились к ним.

– Прошу, продолжайте, – сказал Дюпен.

Еще один солидный глоток из бокала, и мисс Лоддиджс заговорила:

– Поначалу профессор Ренелле обходился со мной довольно сносно. Как я уже объясняла, он делал вид, будто нанят отцом, чтоб отвезти меня назад, в Англию. Выглядело это почти правдоподобно, хотя я и не могла поверить, что мой отец дал позволение на столь грубое обращение со мной, как бы ни был силен его гнев.

– Разумеется, не дал бы ни за что, – пробормотала Сисси.

– Профессор сказал, что забронировал билеты в Англию, а до отплытия я останусь его гостьей, поскольку сопровождать меня будет он сам. Ну, а между тем у него есть для меня некоторая работа, выполнения коей желал бы и мой отец. Но когда он показал мне лоддигезию и заявил, что нашел ее в экспедиции, я убедилась: он лжет – ведь то, несомненно, была Mathewsii nubes, указанная в реестре собранных Иеремией образцов, «Mathewsii nubes, живьем». Должно быть, Иеремия назвал ее так в честь Эндрю. Разумеется, страниц из дневника его отца, по вашим словам, спрятанных в переплете, я не нашла.

– Вот они.

Взяв со стола рисунки Эндрю Мэтьюза, сохранности ради спрятанные в бумажный конверт, я передал их мисс Лоддиджс.

– В этих рисунках содержатся весьма важные подсказки, и Эндрю Мэтьюз знал, что его сын непременно заметит их, – пояснил Дюпен. – А именно – изображения птиц, которые не встречаются в Перу. Сложив первые буквы названия каждой, получаем «R-E-N-E-L–L-E».

– Какое великолепие, – пробормотала мисс Лоддиджс, взглянув на первый рисунок из дневника Эндрю Мэтьюза. – Отец Иеремии был настоящим мастером: вышедшие из-под его пера птицы выглядят, словно живые.

С этим она принялась перебирать превосходные рисунки, пристально вглядываясь в каждый. Казалось, воцарившаяся за столом тишина насквозь проникнута ее душевной болью, однако никто из нас не желал нарушать ее каким-нибудь недостойным трюизмом.

– Как ужасно должен был чувствовать себя Иеремия, отправляясь в такие дали с человеком, лишившим жизни его отца, – наконец сказала мисс Лоддиджс. – Мне будет стоить немалых трудов простить своего отца за вложение средств в экспедиции лицемера, виновного в гибели наших друзей.