Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 187

Месяц спустя, выступая в ратуше, он призвал обширную аудиторию представителей Сити «заверить правительство в своей поддержке в любых финансовых начинаниях… необходимых для сохранения нашего превосходства на море»; однако ему не удалось конкретно разъяснить, какие начинания он имел в виду. Натти прекрасно понимал, что «два всепоглощающих вопроса… а именно бюджет и состояние военно-морского флота» «тесно связаны между собой»; однако он недооценивал политические и конституциональные последствия такой связи.

В Германии же, где государство (а поэтому немецкие армия и флот) условно было ограничено самофинансированием исключительно из косвенных налогов, существовала тенденция роста тарифов; но недовольство рабочего класса из-за сочетания «дорогого хлеба» и «милитаризма» так успешно эксплуатировалось социал-демократической партией (СДП), что правительству вскоре пришлось подумать о введении налога на имущество на государственном уровне. И здесь Натти неверно истолковал последствия роста «милитаризма». В 1907 г. он считал победу на выборах князя Бюлова над представителем СДП победой того, что историки называли «социальным империализмом»: «Выборы, которые прошли в Германии в конце прошлой недели, являются поразительным примером того, как национальные чувства и империалистические тенденции больше чем что-либо другое внесли вклад в разгром социалистических идей… по всей вероятности, кайзер и его „правая рука“ князь Бюлов будут двигаться вперед со своей Welt-Politik, будут бряцать мечами в ножнах, значительно повысят расходы на армию и флот… что несомненно отразится на Англии и Франции и должно, ввиду состояния европейских финансов, отсрочить реализацию многих надежд социалистов».

На самом деле победа 1907 г. стала эфемерной. Ее достигли благодаря объединению так называемых «буржуазных» партий после успешной войны против племени гереро в Юго-Западной Африке. Ко времени следующих всеобщих выборов в 1912 г. этот союз распался в первую очередь из-за разногласий о финансировании военных расходов. Вопреки предположениям многих представителей «правого» крыла в Германии большие траты на армию и флот укрепляли позицию социал-демократов, сосредотачивая внимание избирателей на регрессивный путь финансирования оборонных расходов.

Другим способом платы за растущие расходы на внутреннюю и внешнюю политику, конечно, были займы. Как показано в таблице 13 в, в некоторых странах к такому способу прибегали чаще, чем в других. И Германия, и Россия много занимали после 1890 г. К 1913 г. государственный долг этих стран почти удвоился. Однако, если сделать поправку на обесценивание рубля по отношению к фунту стерлингов, долговое бремя в случае России выросло всего на 2/3, что значительно меньше. В абсолютном выражении Франция тоже много занимала, хотя у нее изначально задолженность была выше, чем у Германии (отсюда более низкий рост в процентном выражении). Великобритания составляла исключение среди великих держав; она в 1887–1913 гг. сократила уровень национального долга.

Такое достижение кажется еще внушительнее, если вспомнить, что расходы на Англо-бурскую войну повысили уровень государственных займов в 1900–1903 гг. в целом до 132 млн ф. ст.

Таблица 13 в

Государственный долг, млн национальных валют и фунтов стерлингов, 1887–1913

^* Германия = Германская империя + входящие в нее государства.

† Рост указан относительно сумм в ф. ст.

Источники: Schremmer, «Public finance». P. 398; Mitchell, British historical statistics. P. 402f; Hoffmann и др. Wachstum. P. 789 f; Apostol, Bernatzky, Michelson, Russian public finances. P. 234, 239.

Такое бремя нельзя назвать невозможным в период беспрецедентного экономического роста. Более того, как показано в таблице 13 г, во всех четырех случаях общий долг имел тенденцию понижаться относительно национального дохода. По современным меркам только во Франции наблюдалось высокое соотношение долга к национальному доходу, однако наметилась тенденция к сокращению долгового бремени.

Таблица 13 г

Национальный долг в процентном отношении к национальному доходу, 1887–1913

^* Германия = Германская империя + входящие в нее государства.

Источники: см. таблицу 13 в; Hobson, «Wary Titan». P. 505f.

Тем не менее современников тревожил абсолютный рост государственных займов. Так получилось из-за падения цен на облигации — или роста их доходности (см. табл. 13 д), что проявилось примерно около 1890 г.

Таблица 13 д

Цены на главные европейские облигации, 1896–1914

^* Для 1913 г. цена 2,5 %-ных консолей пересчитана по 2,75 %-ным купонам. Источник: Economist (еженедельные цены закрытия).

На самом деле главной причиной такого падения стало ускорение темпов инфляции — явление, вызванное ростом золотодобычи и, что еще важнее, стремительным расширением посреднической роли банков, которые все больше использовали бумажные деньги и безналичные операции (особенно межбанковский клиринг). Однако в то время рост доходности облигаций истолковывался как форма рыночного протеста против слабой фискальной политики. Подобное утверждение справедливо лишь в том, что выпуски облигаций в государственном секторе имели тенденцию повышать стоимость заимствования, «вытесняя» заявки частного сектора на рынке капитала или конкурируя с ними. Тем не менее критики как слева, так и справа неоднократно обвиняли в фискальной непоследовательности почти все правительства — даже правительство Великобритании. Судя по таблице 13 е, рост доходности стал повсеместным явлением. Однако интереснее то, что имелись выраженные различия или разница между доходностью облигаций разных стран. Эти разницы доходности изначально отражали рыночную оценку не только фискальной политики, но и, в более общем смысле, политической стабильности и внешней политики, учитывая традиционно близкие корреляции между угрозами революции, войны и банкротства. Наверное, естественно, что Россию, в силу событий 1904–1905 гг. и ее более общей экономической и политической «отсталости», считали самым большим кредитным риском из всех великих держав. Любопытнее большая разница между доходностью немецких облигаций — и облигаций Великобритании и Франции, которые отличало заметное сходство. Подобные различия невозможно объяснить бо‡льшим спросом частного сектора на берлинском рынке капитала, поскольку приводятся лондонские цены (и во всяком случае инвесторы в целом выбирали между облигациями разных государств, а не между промышленными ценными бумагами или облигациями). Похоже, что инвесторы разделяли точку зрения лучше информированных политических обозревателей того времени, считавших, что Германия при Вильгельме с финансовой точки зрения не так сильна, как ее западные соперницы.