Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 166

Натти особенно раздражали утверждения таких журналистов-радикалов, как Гобсон, будто война велась ради тех, у кого имеются финансовые интересы на золотых и алмазных приисках. Он советовал Родсу «быть осторожным в том, что вы говорите относительно ведения войны и ваших отношений с военными властями. В настоящее время в нашей стране напряженно относятся ко всему, связанному… с войной, и в обеих палатах парламента многие стремятся возложить вину за произошедшее на плечи капиталистов и тех, у кого есть интересы на южноафриканских приисках. Не хочется подливать масла в огонь, и вы лишь сыграете на руку оппозиции, чего, как я уверен, вы хотите избежать. Поэтому я надеюсь, что вы будете осторожны в высказываниях, а если у вас есть какие-либо жалобы на нижних чинов военного министерства, у вас, несомненно, будет не одна возможность высказать их с глазу на глаз».

Этим объясняется, почему два месяца спустя в письмах Бальфуру Натти пишет, что «добрый военный министр… дает своим генералам вдвое больше, чем они просят»: «В „Дейли ньюс“ позавчера вышла умная статья, которая кончалась словами: хотя министры ее величества оказались неспособны достичь мира, они еще менее способны продолжать войну… С точки зрения дальней перспективы гораздо дешевле предпринять мощный рывок сейчас, чем рисковать и затягивать войну еще на год… По-моему, вам следует знать и общественное мнение по данному вопросу, и то беспокойство, какое испытывают многие в Африке из-за… желания сэкономить деньги, и нас таким образом… в конце концов могут вынудить понести гораздо бо‡льшие расходы».

Короче говоря, Натти соглашался с критическими замечаниями Родса о способах ведения войны; но, обладая большими личными интересами на рудниках Кимберли и Витватерсранда, он считал подобные замечания в высшей степени аполитичными.

В его призывах не экономить в военное время видна определенная ирония судьбы. Во время Англо-бурской войны высветилось падение влияния Ротшильдов на ту область британской политики, где оно когда-то было самым значительным, а именно на финансы. Впервые со времен Крымской войны Великобритания вынуждена была финансировать войну путем наращивания государственного долга. Но если в 1850-е гг. все считали само собой разумеющимся, что казначейство, собираясь произвести заем, обратится к компании «Н. М. Ротшильд и сыновья», полвека спустя такой уверенности уже не было. Натти признался Эдуарду Гамильтону: он с самого начала подразумевал, что канцлер казначейства сэр Майкл Хикс Бич «пошлет за мной, когда будет готов». Но его рекомендацию выпустить консоли с гарантией Ротшильдов отклонили в пользу довода Эрнеста Касселя о «гораздо более достойной» продаже на открытом рынке казначейских векселей по цене 98,5. Подписка на так называемый «заем хаки» была превышена многократно, и Гамильтон злорадствовал из-за «ревности, с какой Ротшильды относятся к Касселю». Когда в июле возникла необходимость еще в одном займе, Натти поддержал Касселя (и выступил против Английского Банка), высказавшись в пользу второго выпуска облигаций, на сей раз на 10 млн ф. ст. Но Гамильтон нанес Ротшильдам второй удар, договорившись с Клинтоном Докинзом из банка «Дж. П. Морган» и лордом Ревелстоком из возрожденного Дома Бэрингов о размещении половины суммы в США. Поступок Гамильтона привел Натти в ярость; он уже открыл подписку, решив, что всю сумму разместят на лондонском рынке. Правда, третий выпуск на 11 млн ф. ст. был размещен без обращения к американскому рынку. Но когда правительство решилось на более крупную эмиссию консолей на 60 млн ф. ст., оно снова обратилось к Моргану. Половину всей суммы взяли на себя Морган, «Н. М. Ротшильд» и Английский Банк (по 10 млн ф. ст. каждый) по твердой цене в 94,5. Более того, Морган добился комиссионных в два раза выше, чем у лондонских банков. Скромный объем достался более мелким компаниям, что породило возмущение в «английских кругах Сити», которые, по словам Гранвиля, брата Ораса Фаркуара, «пришли в ярость, обнаружив, что все грязные немецкие евреи в деле, а их исключили». Однако на самом деле главным победителем стал Пирпойнт Морган, который не был ни немцем, ни евреем. Впервые более чем за столетие правительство Великобритании вынуждено было занимать крупную сумму у иностранной державы, чтобы вести войну в своей империи. События тех лет стали первым признаком сдвига центра финансовой тяжести на ту сторону Атлантики, который станет такой решительной — и роковой для Ротшильдов — чертой нового века.

Морган снова поиграл мускулами весной 1902 г., когда решено было разместить новый заем на 32 млн ф. ст. Натти — который, как подозревал Доукинс, «сохранил у себя много консолей последнего выпуска… себе в убыток» — высказывался за выпуск нового трансваальского гарантированного займа, но Доукинс, которого поддержал приезд самого Моргана, уговорил Хикса Бича держаться консолей. Хотя американцы согласились разместить всего 5 млн ф. ст., оставив Ротшильдам 7 млн, а Касселю и Английскому Банку по 2 млн ф. ст., оказалось, что они способны диктовать выпускную цену (93,5). Признаком неприязни, порожденной новым американским конкурентом, стало то, что Натти недвусмысленно отказался предоставлять лондонскому филиалу банка Моргана долю в своих ассигнованиях. Даже после войны позиция Ротшильдов на переговорах оставалась слабой. Хотя Трансваальский заем 1903 г. на 30 млн ф. ст. разошелся без американского участия, казначейство отказало Натти в просьбе купонов под 2,5 % (слишком низкий процент), и решено было исключать заявки менее чем на 2 тысячи ф. ст. Альфред сердито осуждал такую смену политики как «самую неанглийскую».

Победа в Англо-бурской войне не стала и безоговорочным утверждением власти метрополии в Южной Африке. Хотя буров в конце концов принудили к миру, выгоду от победы Великобритании получили не в Лондоне, а скорее в Кейптауне (и Кимберли). Последние конфликты в компании «Де Бирс» между лондонским правлением и Родсом словно отражали все происходящее в миниатюре. Еще во время войны Натти в телеграммах уговаривал Родса «погасить текущий долг и выкупить заложенные консоли… даже если заработанные дивиденды придется выплатить раньше… мы предлагаем воспользоваться удачной возможностью и создать на 50 тысяч больше акций, которые охотно поглотят существующие акционеры». Восемь месяцев спустя Натти дополнил свои рекомендации критикой счетных методов Родса — и особенно его привычки накапливать большие излишки, которые он и другие пять управляющих «использовали на всевозможные цели, связанные как с рудниками… так и с внешними инвестициями и рискованными предприятиями». Кроме того, Натти по-прежнему возражал против планов Родса подорвать власть алмазного синдиката в Лондоне.

Тем не менее Родс оставил своих преемников в «Де Бирс» в почти недосягаемом положении. Ежегодные дивиденды росли с примерно 1,6 млн ф. ст. (40 % на акцию) в 1896–1901 гг. до 2 млн ф. ст. в 1902–1904 гг. Даже Натти пришлось признать, что достигнуты «блестящие результаты». Более того, критика из-за использования китайской рабочей силы на южноафриканских рудниках — которую либералы сделали главным вопросом избирательной кампании 1906 г. — все больше расширяла пропасть между Лондоном и Кейптауном. Наконец, контролю Ротшильдов над «Де Бирс» был нанесен мощный удар: Управление налоговых сборов решило распространить обязанность платить налоги в компании с дивидендов британских акционеров на чистую прибыль компании в целом. Такой шаг потребовал официального роспуска лондонского правления и подтвердил превосходство Кимберли над европейскими акционерами. Как выразился встревоженный Натти, «если закрыть лондонскую контору, компания „Де Бирс“ превратится в компанию „Вернер, Бейт и К^о“ и в конечном счете он приобретет контроль, а вы не будете знать абсолютно ничего о том, что [там] происходит».