Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 127

В том, что касалось конкретной еврейской филантропии, конечно, имелся и еще один мотив: осознанная необходимость ускорить «англизацию» вновь прибывших евреев из Восточной Европы. Конечно, в их случае не приходилось говорить о такой же стремительной ассимиляции, какой добились Ротшильды и их кузены в конце XVIII — начале XIX в. В конце концов, они приехали в Англию, будучи сравнительно обеспеченными и хорошо образованными; в отличие от них большинство приезжих из Восточной Европы в конце XIX в. были бедными ремесленниками. Особенно тревожной в этом контексте стала большая забастовка ист-эндских портных в 1888 г. Для такого рьяного противника социализма, как Натти, большая производственная ссора внутри еврейской общины едва ли была приятной. И он, и Сэмьюел Монтэгю поспешили предложить свои услуги в роли посредников, в надежде преодолеть разногласия между двумя сторонами. Правда, трудно поверить, что Натти обладал большими познаниями в области трудовых отношений в Ист-Энде. Их вмешательство отражало беспокойство еврейской элиты и их желание умиротворить зарождающихся радикалов в Ист-Энде: у них перед глазами был пример России, где преследования евреев часто оправдывали под ложным предлогом их якобы широкого участия в революционном движении.

Иногда критики выдвигали против филантропии Ротшильдов следующее возражение: вместо того чтобы ускорять ассимиляцию, «Промышленная жилищная компания» просто способствует созданию новых гетто. Так, было отмечено, что 95 % жильцов в комплексе имени Шарлотты де Ротшильд — евреи. Однако такой довод вводит в заблуждение. На встрече директоров 18 февраля 1890 г. было постановлено, чтобы в комплексе на Брейди-стрит, «насколько возможно, пропорция жильцов-христиан по отношению к евреям составляла от 33 до 40 процентов». В 1899 г. было отведено место на участке в Ист-Хэме для строительства нееврейских молитвенных домов, «чтобы квартал ни в коем случае не превращался в „гетто“». Хотя в комплексе имени Шарлотты де Ротшильд жили в основном еврейские семьи, треть жильцов в «Наварино-Мэншнз» в Стоук-Ньюингтоне евреями не были, судя по цифрам за 1904 г. На принадлежащем компании участке в Кемберуэлле («Эвелина-Мэншнз») в 1911 г. евреев не было вовсе.

Альтернативным способом решить проблемы, порождаемые иммиграцией, было, конечно, ее прекращение. Однако, когда в 1880-х гг. впервые всплыла идея об ограничении иммиграции, Ротшильды и их круг были возмущены. Как выразился архитектор Н. С. Джозеф, «письма, в которых призывают к ограничениям, не слишком отличаются от тех, где говорится о ссылке». Когда противник иммиграции Арнольд Уайт в 1891 г. изложил Натти свои взгляды, его доводы были отклонены (хотя не без оговорки): «Я разделяю ваше мнение, что приток лиц, родившихся за рубежом, которые, скорее всего, окажутся на государственном попечении в силу физической немощности или психического заболевания, совершенно нежелателен и его следует прекратить. У меня нет оснований полагать, что такие лица прибывают сюда в количествах достаточных, чтобы оправдать принятие подобного закона». Тем не менее на рубеже веков все больше консервативных членов парламента убеждались в необходимости контроля над иммиграцией и таким образом поставили Натти — к тому времени верного сторонника партии — в трудное положение. На выборах 1900 г. Натти был смущен, когда его агент в Ист-Энде поддержал двух кандидатов (сэра Уильяма Идена Эванс-Гордона в Степни и Дэвида Хоупа Кида в Уайтчепеле), которые оказались сторонниками контроля иммиграции; он счел себя обязанным отмежеваться от юниониста-консерватора в округе Сент-Джордж, Томаса Дьюара, после того, как его резкая предвыборная речь была опубликована в «Джуиш кроникл».

Когда, однако, по наущению Эванс-Гордона, иммиграционный вопрос передали в королевскую комиссию, Натти не делал тайны из того, что он противник «запрещения въезда». Конечно, будучи членом комиссии, он в первую очередь беспокоился из-за свидетелей. Но когда их большое количество (в том числе Арнольд Уайт) заявили, что именно благотворительность Ротшильдов во многом служила «магнитом» для бедных иммигрантов, он был вынужден реагировать. Натти откололся от большинства в комиссии, чей доклад призывал, чтобы «нежелательным» иммигрантам — в том числе преступникам, психически больным, больным заразными болезнями и лицам с «откровенно дурным характером» — запретили въезд в страну. В своем докладе от лица меньшинства Натти аргументированно доказывал, что такой закон «затронет достойных и работящих людей, чье безупречное положение по прибытии не станет критерием их неспособности добиться независимого положения». Для него идеальным стало дело «маленького еврея, который получил первое образование в „Бесплатной еврейской школе“» и занял первое место на экзамене по математике в Кембридже в 1908 г.; отец молодого математика «бежал из Одессы несколько лет назад. Кажется, он был раввином в маленькой синагоге. Теперь он мастер в небольшой швейной мастерской, где получает высокие заработки и преподает в хедере. Такой мальчик, — заметил Натти, — сделал бы честь России. Надеюсь, что здесь он преуспеет».

Его сын Уолтер вторил ему. «Великобритания, — заявил он, — должна стать гаванью для притесняемых и людей, которые несправедливо подвергаются гонениям в других странах, если они порядочны и работящи». И все же, несмотря на оппозицию Натти по отношению к законопроекту, предложенному в 1904 г., и поддержку критики лейбористов по поводу законопроекта 1905 г. на дополнительных выборах в Майл-Энде, в конце того же года закон был принят. По словам Натти, этот закон учредил «отвратительную систему полицейского вмешательства и шпионажа, паспортов и дискреционного полномочия». Тем не менее он высказывался против петиции за его отмену — чего добивались другие члены Совета представителей британских евреев — на том основании, что возобновление дебатов может привести к ужесточению правил; вместо этого он возлагал надежды убедить правительство применять закон не слишком сурово. По крайней мере, принятие Закона об иностранцах в 1905 г. опровергло утверждение Арнольда Уайта, что «премьер-министр и правительство Англии меняют свою политику… из-за недовольства Ротшильдов».

Имелось еще два способа извлечь жало из иммиграционного вопроса. Одним было убедить правительство России покончить с притеснениями евреев на своей территории. Именно на это возлагали свои надежды многие евреи, проживавшие в Российской империи, считая, что Ротшильды могут воспользоваться финансовым рычагом и заставить царский режим исправиться. Более того, в сказках, бытовавших в «черте оседлости», вроде «Царя в замке Ротшильдов», Ротшильды наделялись сверхъестественными силами. В таких историях они в буквальном смысле преподавали урок царю. Благодаря тому что Ротшильд владел «перстнем царя Соломона», он становился «человеком, который… управляет судьбами народов», живет в огромном дворце, «где воины-великаны охраняют огромные запасы золота». После того как царь принимал приглашение переночевать в замке Ротшильда, его просвещают пиротехнические видения истории евреев. В таких сказках продолжал жить миф о еврейском талисмане. Однако, как мы увидим, давление на Санкт-Петербург по этому вопросу было больше связано не с магией, а с деньгами; а в силу дипломатических факторов Ротшильды мало что могли сделать, кроме протеста против антиеврейской политики.

Другим возможным способом было призвать как можно больше вновь прибывших двигаться дальше. На самом деле в течение ряда лет британская еврейская община склонялась именно к такой тактике. В 1867 г. совет попечителей направил в Нью-Корт письмо от имени «Хаима Коэна Хахамаке», «очень достойного» купца из Греции, который потерял 8 тысяч ф. ст. и хотел вернуться в Грецию; Ротшильды послали 100 ф. ст. Примерно в то же время Альфред стал членом комитета «Фонда помощи и эмиграции из Восточной Европы». Только в 1881–1885 гг. по линии фонда около 2300 семей были отправлены назад в Восточную Европу. Сам Натти оплатил расходы 200 семьям, которые в тот период выразили желание уехать из Англии в Канаду. В 1891 г. он был одним из восьми основателей-акционеров «Ассоциации еврейской колонизации» Мориса де Хирша со штаб-квартирой во Франции, которая организовывала эмиграцию евреев из России в Аргентину; он лично предложил «потратить 40 тысяч ф. ст. на перевозку в Ю. Африку и расселение на хорошей сельскохозяйственной земле с легким доступом к морю тщательно подобранного количества [от 400 до 500 семей] евреев из России… исключительно успешных и трудолюбивых аграриев». Вопрос о «реэкспорте» иммигрантов вновь всплыл в 1905 г., когда число эмигрантов из России стремительно возросло. Судя по замечаниям Натти, сделанным на королевской комиссии в предыдущем году, он по-прежнему отдавал предпочтение «реэкспорту» иммигрантов на определенных условиях.