Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 159

Хотя ближе к концу года и предпринимались неуверенные попытки восстановить отношения, между ними образовалась трещина. «Я не стану бегать за заместителем управляющего и лизать ему зад», — объявил Джеймс на затянувшихся переговорах из-за БСШ. В 1843 г., после некоторого периода довольно холодных отношений, Лайонел закрыл счет Ротшильдов в Английском банке.

По правде говоря, обе стороны позволили себе безмерно раздуть конфликт; как разумно заметил впоследствии Нат, «по-моему, единственное преимущество [центрального] Банка заключается в том, что оттуда можно забирать деньги когда захочешь, и глупо волноваться из-за того, что скажут люди». Решив во что бы то ни стало одержать верх над Бэрингами и утвердиться на первом месте в Соединенных Штатах, Джеймс упустил эти соображения из виду. Чистым результатом его интереса к Америке — интереса, который никогда всецело не разделяли его племянники, — стало большое количество безнадежных долгов, оставшихся в наследство от второго Банка Соединенных Штатов, и недобрые чувства по отношению к Английскому банку.

В беспокойные годы, последовавшие за революцией 1830 г., Джеймс и его братья постоянно призывали великие державы воздерживаться от войн. Утверждать, что они в том преуспели, — значит преувеличивать их влияние на дипломатию великих держав; тем не менее известно, что Ротшильды получили то, что они хотели: мир. Однако пацифизм Ротшильдов по сути своей парадоксален. Тем государствам, правительства которых прислушивались к их советам и избегали международных конфликтов, приходилось урезать военные расходы — и следовательно, им можно было обойтись без новых займов. Это означало, что после 1833 г. все крупные державы фактически переставали быть клиентами Ротшильдов. В условиях мира пять банкирских домов становились не нужны.

Особенно очевидным такое положение было в Пруссии, где необходимость в новых займах более или менее отпала. После образования в 1834 г. нового Таможенного союза (Zollverein) доходы от налогов росли, а расходы не увеличивались или даже сокращались. Пруссия получила возможность вдвое сократить общие расходы на обслуживание государственного долга и выплату процентов по нему: с 22 % в 1821 г. до 11 % в 1850 г. Если ранее государственный долг Пруссии более чем в три раза превышал размер общего годового дохода, к середине столетия он стал превышать его лишь вдвое. Таким образом, в 1844 г., когда возобновились переговоры о конвертировании старого долга 1818 г., номинированного в фунтах стерлингов, в новые облигации, номинированные в талерах, под меньший процент, надежды Ротшильдов на то, что такая операция проложит дорогу к новому займу, не оправдались. Старый друг Ротер перестал в них нуждаться.

И в Великобритании в период до 1848 г. государственные займы сократились почти до нуля. Заем 1835 г. для выплаты компенсации рабовладельцам в Вест-Индии стал последним крупным займом, сделанным правительством Великобритании до Крымской войны. Главным образом, такое положение отражало либерализацию государственных финансов Великобритании, политику, связанную с именем сэра Роберта Пиля, ставшего главой консерваторов. После 1835 г. правительство вигов подвергалось жестоким нападкам со стороны Пиля, хотя, по сравнению с экономическим положением середины 1830-х гг., можно считать, что они допустили довольно мелкий дефицит. Всего за пять лет — в 1836–1841 гг. — чистые займы правительства составили около 4 млн ф. ст. Однако Пиль критиковал правительство за плохое обеспечение займов, а также за то, что почти во всех случаях превышения расходов над доходами можно было усмотреть разнообразные заморские «авантюры». К рассматриваемому вопросу относилась операция по консолидированию долга 1839 г. с привлечением векселей казначейства на 5 млн ф. ст., которую с радостью монополизировали лондонские Ротшильды. Сразу после прихода к власти после сокрушительной победы на выборах в 1841 г. Пиль предложил средство спасения, которое стало плодом 20-летних размышлений о финансовых и денежных последствиях либеральной доктрины. Его программа состояла из четырех пунктов. Во-первых, что было довольно предсказуемо, Пиль произвел конверсию, сократив проценты по ценным бумагам на 250 млн ф. ст. с 3,5 до 3,25. Во-вторых, он пошел на беспрецедентный шаг, добившись возвращения подоходного налога (по плоской шкале в 7 пенсов на фунт на доходы, превышавшие 150 ф. ст.), который до тех пор считался временной мерой, введенной лишь на период войны. В-третьих, разработав концепцию денежной политики, обсуждавшуюся еще на комитете 1819 г., который он возглавлял, Пиль переписал устав Английского банка в попытке усовершенствовать систему металлического денежного обращения. Наконец, следуя примеру Хаскиссона в 1820-е гг. и в соответствии с классическим принципом невмешательства, он увеличил темп либерализации торговли, сократив количество пошлин на импортные товары. Всего в 1842–1846 гг. отменили 605 импортных пошлин и еще 1035 сократили. Логической кульминацией этого процесса стала отмена «хлебных законов». Многие, в том числе однопартийцы Пиля, сочли этот шаг предательством интересов их избирателей, живших в основном в сельской местности.

Оглядываясь назад, можно сказать, что предложенная Пилем реформа оказалась не столь последовательной, как он думал. Если даже вынести за скобки ее политическую саморазрушающую силу (ни в коем случае не уникальную для истории Великобритании XIX в.), ее экономические последствия оказались совсем не удовлетворительными даже по меркам того, что называлось «Веком примирения». Теоретически более низкие импортные пошлины, увеличивая объем торговли, должны были принести стране дополнительный доход. Но такое последствие было маловероятным при том ослаблении экономики, которое наблюдалось в 1840-е гг., что усугублял и Закон о банковской лицензии, ограничивавший хождение отечественных банкнот по мере сокращения золотовалютных резервов Английского банка. В результате подоходный налог, считавшийся поначалу временной мерой, вскоре начал выглядеть как нечто постоянное, хотя идеологический наследник Пиля, Гладстон, никогда не терял надежды его отменить. Не удалось Пилю и развернуть страну в сторону избавления от долговой зависимости, на чем он настаивал: только в 1844–1845 гг. правительству удалось устранить дефицит, а превышение доходов над расходами наблюдалось лишь три года подряд, до того, как кризис 1847–1848 гг. снова вынудил правительство занимать. Тем не менее невозможно отрицать, что для своего времени финансовая система Пиля была «прочной»; более того, она заложила основы финансовой и денежной политики на весь оставшийся XIX в. Трехпроцентные консоли выросли с 87 в октябре 1841 г. до 101 три года спустя — явное указание на то, что в Сити такую политику одобрили.

С другой стороны, банкиры по-прежнему были недовольны прописанной им горькой пилюлей, хотя они и понимали, что в целом лекарство полезно для финансовой системы страны. В этом контексте важно, что уже в 1830 г. Пиль задумал заново ввести подоходный налог как способ «дотянуться до таких людей, как Бэринг, его [Пиля] отец, Ротшильд и другие, а также лиц, живущих за пределами страны, в которой они получают доход… чтобы уравнять низшие классы с высшими и уменьшить бремя налогообложения на бедняков». В 1842 г., когда до Ротшильдов «дотянулись», они были совсем не довольны. Конечно, у них имелись и другие причины для враждебности к правительству Пиля. Тори не только протестовали против предоставления евреям равных прав. Приход к власти правительства тори угрожал новой возможностью союза Великобритании и России против либеральной Франции. С самых первых дней прихода Пиля к власти Ротшильды откровенно сопротивлялись его финансовой политике. Судя по всему, камнем преткновения стал подоходный налог.