Бастард Его Величества - читать онлайн книгу. Автор: Анна Емельянова cтр.№ 91

— Я никогда не позволю шотландцам, за исключением Маккензи, мелькать пред очами моей прекрасной госпожи, — засмеялся сэр Саймон.

Оказавшись в башне, они спустились по винтовой лестнице в светлую комнату. Ставня была отодвинута, и небо ярко сияло в узкой пробоине. Сидя за столом, Маккензи и трое стражников замка, англичан, что-то весело обсуждали и не сразу обратили внимание на появление сэра Саймона и богато одетого незнакомца, державшегося с непринуждённостью вельможи.

— О, лорд Беркли! Приветствую! Кто это с вами? — вскричал Маккензи.

Английские стражники повскакивали с мест, торопясь покинуть комнату. Рядом с Маккензи, на скамье, Рэндалл заметил рожок. Ему всегда нравились тягучие, нежные звуки этого музыкального инструмента.

— Разве не принято у дворян отвешивать поклоны, приветствуя сэра Саймона, воспитателя короля Англии и близкого друга её высочества? — спросил Рэндалл твёрдо.

Не отводя глаз, Маккензи весело и иронично смотрел на незнакомца.

У шотландца были ласковые серые большие глаза, крупный рот и веснушчатое лицо. Плотную куртку и панцирь дополняли клетчатый килт, подпоясанный мечом в ножнах, и сапоги с начищенными шпорами. Чтобы не мёрзнуть, Маккензи в холодную погоду носил поверх одежды ещё и широкий тёплый плащ.

— Милорд, вы, несомненно, очень благородны, — ответил шотландец. — Но вы, должно быть, забываете, что я не служу английскому королю. Я верен только его величеству Роберту Шотландскому.

— Однако Роберт Шотландский приходится моему племяннику вассалом, — не отступал Рэндалл.

— О, милорд, не сочтите мой поступок невежеством, — любезно проговорил Маккензи и смиренно поклонился Рэндаллу.

— Вы держитесь, как истинный рыцарь, — заметил Рэндалл.

— Я и есть рыцарь, — ответил Маккензи. — Разве сэр Саймон не рассказал вам обо мне? Я рыцарь и близкий друг моего господина короля Роберта, который доверил мне защиту мира на англо-шотландской границе. Её высочество Джоанну так покорили мои манеры и музыка, кою я время от времени исполняю, что она позволяет мне изредка останавливаться в Нореме. Здесь, среди англичан, меня знают как доблестного и отважного дворянина и относятся как к другу. А вы, вероятно, и есть тот гость, что прибыл сюда вчера вечером?

— Это лорд Рэндалл Монтгомери, сын короля Эдуарда и графини Эдит Монтгомери, — пояснил сэр Саймон. — И его знатное происхождение действительно позволяет требовать соблюдения этикета.

— Я видел, как вы прибыли вчера в замок под видом бродяги, — сказал Маккензи, обращаясь к Рэндаллу. — Вас преследуют?

— Да. У меня появились безжалостные враги, — признался Рэндалл. — Если вы столь наблюдательны, то не заметили ли кого-то ещё, кто мог бы проникнуть вслед за мной в замок?

— Стражники доложили, что какой-то нищий действительно побывал, — ответил Маккензи. — Явившись в замок поздно ночью, он умолял не дать ему замёрзнуть, его пожалели, но, переночевав в конюшне, бродяга на восходе ушёл. Наверное, это был вагант или беглый преступник.

— Маккензи, — перебил сэр Саймон, — у принцессы есть к тебе очень важная просьба, связанная с лордом Рэндаллом. Поэтому я и познакомил вас.

— Что же, позвольте узнать, знатный, но очень бедный шотландец, всё состояние коего исчисляется единственным замком, заброшенным среди Грампианских скал, может сделать для лорда?

— Лорд Рэндалл Монтгомери прибыл в Норем умолять принцессу предоставить ему отряд для защиты от людей своего кузена, сэра Филиппа, — проговорил Беркли. — Но, как ты знаешь, в Нореме и без того не хватает арбалетчиков и стражи, а без соответствующей свиты лорд Рэндалл вряд ли сумеет добраться до двора короля Ричарда.

— И вы полагаете, что я волен распоряжаться отрядом, вверенным мне Робертом? Что я позволю моим людям оставить границу и пуститься вглубь враждебной Англии, где каждый провинциальный барон готов, не колеблясь, вздёрнуть любого шотландца? Нет, сэр. Не думайте, что я соглашусь.

— Тупой шотландец! — не сдержавшись, выругался Саймон Беркли. — Тебя не просят предоставлять лорду Рэндаллу отряд, от тебя требуется совсем иное!

— Что же?

— Поручите временно командовать отрядом кому-нибудь из своих развесёлых друзей и поезжайте к Роберту. Где он нынче находится?

— В замке Стирлинг, сэр.

— Превосходно! — воскликнул Саймон. — Для тебя, мой шотландский друг, не составит труда добраться до Стирлинга с посланием от принцессы Уэльской и передать Роберту, что её кузен ищет у него заступничества. Тщеславию твоего короля польстит, что сын Эдуарда III ищет у него поддержки.

— Да, Роберту действительно не нравится быть вассалом, к тому же вассалом отрока, — поморщился Маккензи. — Но вдруг лорд Рэндалл хочет всего лишь использовать моего господина в своих разборках с врагами?

— Вы правы, Маккензи, — вмешался Рэндалл. — Именно так я и намерен поступить. Ведь если я пообещаю вам, что в качестве благодарности добьюсь для шотландцев свободы, то наверняка солгу.

— Для такого искреннего рыцаря, как вы, я готов постараться, — засмеялся Маккензи.

— Отлично, только я вовсе не рыцарь, — признался Рэндалл.

— Не рыцарь? — удивился Маккензи. — Но разве английские короли не самые благородные рыцари Европы? Почему же вы, сын короля Эдуарда, известного воинскими подвигами и тем, как ловко он приструнил шотландцев, не носите звания рыцаря?

— Я менестрель, Маккензи, — ответил Рэндалл. — И в то время, когда мои братья орудовали мечом, щитом, алебардой и заковывали себя в доспехи, я изучал ос ^[8], а также виреле ^[9], сирвенту ^[10] и дела, связанные с L’amor ^[11]. Вы меня понимаете? — Всё-таки Рэндалл был менестрелем до глубины души, и никакое знатное происхождение или богатство не могли изменить этого. Тем не менее его эксцентризм имел изысканность вельможи, а не бродячего певца с грязной городской площади. Он более напоминал великих менестрелей Рамбута Оранского и Бертрана де Борна, нежели веселых простачков с размалёванными щеками и подведёнными глазами.

— Мне тоже не чужда любовь к музыке и поэзии, — обрадовался шотландец. — Вы любите рожок?

— Да, и с удовольствием послушаю, как вы исполняете свои прекрасные мелодии, — ответил Рэндалл и присел на скамью рядом с Маккензи.

Нежно, точно брал особо ценную вещь, Маккензи взял свой рожок и поднёс к губам. Музыка захватила слушателей, гулким эхом отдаваясь под сводами комнаты.

Глядя на Маккензи, на то, как трепетно его пальцы касаются рожка, Рэндалл чувствовал, что проникается к шотландцу всё большим расположением. Он подумал о Ральфе: его друг тоже был рыцарем и менестрелем одновременно, одинаково ловко владел как мечом, так и цистрой. Казалось бы, Рэндалл тоже познал холод меча в своей руке, освоил тактику боя и научился сражаться, но насколько милее были его душе музыка, перебор звонких струн и сочинительство поэм!