Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага - читать онлайн книгу. Автор: Йорен Петер Ламерс cтр.№ 83

Императорский двор, наконец, осознал, что и он должен как-то отреагировать на военные успехи Нобунага на востоке. 17 мая 1582 года было решено отправить посланников в Адзути и предложить Нобунага наивысшие посты: дайдзё дайдзин (первый министр) и канбаку (канцлер), или сёгун. Представители двора прибыли в Адзути 25 мая, где главный из них, Кадзюдзи Харутоё, так изложил цель их визита: «Завоевание Канто стало великолепным достижением, поэтому было решено сделать [Нобунага] сёгуном». Несмотря на такое вступление, Нобунага дал им аудиенцию лишь спустя два дня, на которой стороны лишь обменялись любезностями и не обсуждали главный вопрос. Заявление Харутоё свидетельствует, что для двора предпочтительнее всего было бы назначить Нобунага сёгуном ^[534]. Менее понятны мотивы, которыми руководствовался Нобунага, уклоняясь от ответа. По-видимому, он был настолько уверен в своих силах, что не видел необходимости в принятии быстрого решения. Предложение императорского двора стало вершиной его политической карьеры. И то, что он мог себе позволить с подобным безразличием воспринимать такое предложение, лишь повышало его статус. Вопрос, возникающий в связи с отказом Нобунага принять самую высокую в японской политической системе должность, заключается в том, намеревался ли он в действительности покончить с обоими источниками легитимной власти в стране: императорской и сёгунской. К сожалению, мы не можем делать какие-либо определенные выводы относительно подлинных намерений Нобунага — их он унес с собой в могилу.

После того как посланники двора отправились обратно с пустыми руками, 5 июня 1582 года в Адзути прибыли новые гости. Это были Токугава Иэясу и Анаяма Байсэцу (ум. 1582), бывший сторонник Такэда, которые прибыли, чтобы поблагодарить Нобунага за награду в виде земель, полученных после победоносной кампании на востоке. До наших дней сохранилось праздничное меню пиров, устроенных в их честь Нобунага, которые свидетельствуют о том, какую грандиозную встречу подготовил Нобунага для своих подчиненных. В меню, в частности, входило множество японских деликатесов: осьминоги, жареные морские лещи, различные супы, салаты из рыбы, карпы, суси, рис, соленые кишки аю, ушки, курица на вертеле, моллюски и прочее. Разумеется, были приготовлены и иные, не столь изысканные яства. 6 июня Нобунага и его гости пировали еще дважды, утром и вечером ^[535]. Нам неизвестно, о чем они говорили, но можно быть уверенным в том, что все пребывали в приподнятом настроении, ведь в конечном счете, успешная экспедиция против Такэда являлась огромным успехом.

Однако веселью не суждено было длиться долго. По-видимому, 7 июня в Адзути прибыл гонец от Хасиба Хидэёси, полководца, возглавлявшего кампанию в Тюгоку, с просьбой о помощи. Хидэёси предупреждал о неизбежном столкновении с главными силами Мори за осажденный замок Такамацу. Мори, по-прежнему хозяйничавших в восьми провинциях Западной Японии, наконец удалось спровоцировать на битву. Поняв, что это шанс всей жизни покончить с ними одним ударом и подчинить всю западную часть острова Хонсю, Нобунага решил лично выступить против Miopn, а для начала отправил на помощь Хидэёси шестерых полководцев. Среди них был и Акэти Мицухидэ, который 7 июня был освобожден от обязанности сопровождать Иэясу и Байсэцу в Адзути и получил приказ вернуться в свой родной замок Сакамото.

Невозможно установить наверняка, в какой момент и почему Акэти Мицухидэ решил ослушаться приказа Нобунага о выступлении и вместо этого повернуть оружие против своего господина. По мнению и Луиса Фройса, и Ота Гюити — а оба они осуждали его действия, — Мицухидэ поступил так, потому что сам хотел править тэнка, государством Нобунага ^[536]. Поведение Мицухидэ непосредственно перед случившимся в Хоннодзи свидетельствует, что он терзался сомнениями. 17 июня 1582 года Мицухидэ отправился в святилище на горе Атаго, где несколько раз просил божественной помощи, а затем, в обществе мастера рэнга Сатомура Дзёха, занимался стихосложением. Поэму из ста стихов, сложенных Мицухидэ и его спутниками, они преподнесли в качестве дара божеству горы Атаго. В то время «рэнга наделялись способностью побуждать богов даровать победу в битве и прочие блага, и Мицухидэ, несомненно, просил помощи в совершении убийства, которое он задумал» ^[537]. В период с начала эпохи Токугава и до сего дня появилось огромное множество разных теорий и предположений, пытающихся объяснить мотивы предательства Мицухидэ. Наиболее часто встречающееся объяснение заключается в том, что Нобунага неоднократно оскорблял и унижал Мицухидэ, что, в конце концов, и заставило его выступить с оружием против своего господина. Однако Такаянаги Мицутоси в своей биографии убийцы Нобунага опровергает все версии поступка Мицухидэ, объясняя его исключительно амбициями своего героя ^[538].

Выбор времени был, несомненно, обусловлен теми изменениями, которые происходили в военной и политической структуре режима Нобунага после победоносной кампании против Такэда. В июне 1582 года Нобунага, наконец, стал полновластным хозяином страны. Ему были предложены высшие должности, и если бы успехом увенчались его кампании на Сикоку и в Западной Японии, положение Нобунага становилось бы неуязвимым. Мицухидэ должен был понимать, что если он хочет сам стать властителем государства, вопрос стоял только так: сейчас или никогда. Если бы он нанес удар Нобунага годом ранее и преуспел, ему бы пришлось столкнуться с тогда еще весьма сильным фронтом против Нобунага, и не факт, что он одержал бы победу в таком противостоянии. Однако в случае успеха сейчас его единственными врагами стали бы бывшие сторонники из лагеря Ода, и с ними, Мицухидэ был уверен, он бы справился. Однако в этом, как оказалось, он и ошибался.