Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага - читать онлайн книгу. Автор: Йорен Петер Ламерс cтр.№ 23

В «Словаре японского языка» 1603–1604 годов слово «киндзэй» переводится как «запрет». Формат такого документа хорошо виден на следующем примере ^[116]:

В шести деревнях в области святилища Камо запрещаются:

1. Грабеж и жестокости моих воинов.

2. Расположение лагерем воинов, поджоги и незаконные действия.

3. Рубка бамбука и деревьев в горных лесах.

Любой, кто нарушит вышеуказанные запреты, будет жестоко наказан.

Одиннадцатый год правления под девизом Эйроку [1568], девятый месяц…. день

Дандзё но Дзё [Нобунага].

Непрерывные военные кампании, которые вел Нобунага, заставляли его принимать необходимые меры для наведения порядка в только что завоеванных или уставших от восстаний земель. Некая форма «административного усмирения» всегда использовалась Нобунага, где бы ни появлялись его армии. Направление киндзэй храмам, святилищам или деревням обеспечивало спокойствие и стабильность, поэтому правители эпохи Сэнгоку часто прибегали к такому способу для быстрого установления административного контроля во вновь завоеванных землях. Нобунага пользовался киндзэй на протяжении всей своей жизни, и, зная места, куда он направлял эти послания, вполне можно составить карту его военной экспансии. Нобунага направлял киндзэй религиозным институтам и другим землевладельцам в столичной области, как, например, святилищу Камо в 1568 году. За три месяца до своей смерти в 1582 году он направил киндзэй большому количеству храмов и святилищ, расположенных в провинциях Каи и Синано.

Подобное «извещение о запрете» имело выгоды как для отправителя, так и для получателя. Землевладелец, как, например, святилище Кано, благодаря киндзэй получал гарантию неприкосновенности своих владений и собственности и мог продолжать выступать в качестве своеобразной местной административной власти. Нобунага же, в свою очередь, признавая старые или даруя новые привилегии, мог взамен обязать религиозные институты помочь восстановить стабильность в потревоженных войной землях, что, несомненно, играло ему на руку. Более того, храм или святилище, получившие киндзэй за его подписью, косвенным образом признавали его власть. Ведь они имели те же права, что и прежде, но теперь благодаря особому благорасположению Нобунага. И еще одним весьма важным преимуществом киндзэй было то, что они помогали наполнять сундуки даймё эпохи Сэнгоку. В 1569 году Нобунага отказался принять от Луиса Фройса десять золотых в качестве платы за киндзэй, поскольку святой отец был чужестранцем. Фройс перевел это слово как «разрешение» и объяснил одному из своих корреспондентов, что эти документы «очень небольшие и краткие, но имеют огромное значение». Киндзэй, выданный Нобунага, позволял Фройсу «находиться в Миако, где его дом не должен предоставляться на постой воинам, и с него запрещается брать уличные поборы или подати». В другой раз Нобунага вернул заплаченные за киндзэй деньги храму Киёмидзудэра ^[117]. Эти исключения свидетельствуют, что обычно в качестве платы за киндзэй вносилась внушительная сумма. Очевидно, что для землевладельцев было весьма накладно получать киндзэй и от Нобунага, и от сёгуна, ведь им, видимо, приходилось платить дважды. Святилище Камо получило киндзэй не только от Нобунага в 1568 году, о чем уже говорилось, но и от военного правительства, которое было подписано двумя чиновниками бакуфу. Причем киндзэй, полученный от сёгуна, практически идентичен тому, что был направлено Нобунага.

Среди документов, направленных Нобунага в этот период и адресованных тем, кто не подчинялся ему напрямую, больше всего тех, которые так или иначе касаются распоряжений сёгуна. Перед Нобунага и Ёсиаки стояла большая общая проблема: как вернуть земельные поместья их законным владельцам? Например, в 1569 году аристократ Карасумару Мицуясу (1513–1579) получил от Нобунага не менее трех писем, в которых подтверждались его права на собственность в Канмаки в провинции Сэтцу (ныне — Канмаки, город Такацуки, префектура Осака). Все три документа подтверждают, что это было решение сёгуна восстановить права Мицуясу на владения, утраченные им в последние годы. Очевидно, что роль Нобунага сводилась к тому, чтобы укрепить власть сёгуна. Третье письмо Нобунага к Мицуясу, написанное 25 сентября 1569 года, содержит твердое обещание со стороны Нобунага разобраться с теми, кто конфисковал части поместья Канмаки ^[118]. В другом случае Нобунага просит Ёсиаки одобрить его решение, придав ему тем самым дополнительный вес. Как уже говорилось выше, Нобунага выдал киндзэй Луису Фройсу в апреле 1569 года. А через неделю Фройс получил также киндзэй от сёгуна практически идентичного содержания, который Ёсиаки направил по просьбе Нобунага ^[119].

В системе двоевластия Нобунага и Ёсиаки имелся и дипломатический момент. После того как Ёсиаки стал сёгуном, он продолжал выдвигать инициативы, направленные на заключение мира между крупнейшими даймё Японии. Главным адресатом его усилий был Уэсуги Кэнсин, который вел непрерывные войны с Такэда Сингэн и Ходзё Удзиясу (1515–1571). Нобунага поддерживал эти мирные инициативы, по крайне мере формально, о чем можно судить по письмам, направленным им в 1569 году Наоэ Кагэцуна, сподвижнику Кэнсин. Нобунага написал так называемые сопроводительные письма (соэдзё), в которых просил Кагэцуна поддержать стремление сёгуна к заключению мира ^[120]. На основании этих сопроводительных писем можно сделать вывод, что в то время Нобунага имел власть, а Ёсиаки — авторитет. Трудно, однако, установить; действительно ли Нобунага настолько всецело поддерживал мирные инициативы сёгуна, насколько об этом можно судить по сопроводительным письмам. В любом случае, усилия Ёсиаки оказались напрасными: военное противостояние между Уэсуги, Такэда и Ходзё продолжалось вплоть до смерти последнего в 1571 году.