Род - читать онлайн книгу. Автор: Снорри Кристьянссон cтр.№ 27

– Как хорошая дочь, – согласилась Йорунн. – Но старый медведь ничего не выдал. Говорит, на хуторе все хорошо. У них есть все, что нужно; я предложила ему денег, как ты сказал, но он отказался, и все равно даже не намекнул, что сидит на горшке с золотом, – она взглянула Сигмару прямо в глаза. – Но он здесь, любовь моя: я знаю это. И у меня есть план, как заставить их отдать его нам.

Он улыбнулся:

– Я верю тебе – на самом деле я почти чую его. И то, как ведет себя Карл…

– Как ты узнал?

– О чем?

– О его долгах.

Швед усмехнулся:

– Кузнец с юга пытался использовать их часть в торгах со мной.

– Почему ты мне не сказал? – спросила Йорунн.

– Потому что ты заставила бы меня этим воспользоваться, – ответил Сигмар.

Йорун помолчала.

– …Возможно, – признала она. Потом улыбнулась: – Ты мягок, муж мой.

Сигмар соскользнул с камня и подошел к ней.

– На таком свежем воздухе? В окружении такой… природы? – он притянул ее ближе. – Думаю, ты убедишься, что это не так.

Йорунн потянулась ему за спину, и в мгновение ока ее муж оказался на коленях, скуля через стиснутые зубы, а рука его была согнута под очень неудобным углом.

– Хорошо, – прошипела Йорунн. – Не думай хером, не забывай, зачем мы здесь и не позволяй моим братьям втягивать тебя в идиотские мужицкие игры.

Даже поставленный на колени, Сигмар смог улыбнуться.

– Ты воистину дочь Речного хутора, – сказал он.

– Помни об этом, – ответила Йорунн, повторяя его улыбку, и нагнулась, чтобы страстно поцеловать его.

С тех пор как они вышли из ворот, мать Гиты не сказала ни слова. Они поднялись на рассвете, прокрались мимо храпящего Карла и молча оделись. Выходя, мать захватила две корзины. Во дворе они нашли Хильдигуннюр, рубившую поленья на щепки для розжига. На глазах у Гиты ее мать обменялась со старой женщиной не более чем десятком слов, после чего та указала на дорогу и сделала несколько жестов. Агла взглянула на дочь, кивком приказала ей идти, и она шла, следуя за матерью, казалось, уже половину утра, пока та неожиданно не свернула по тропе налево и не привела ее в рощу, полную пахучих ягодных кустов.

Теперь Гита смотрела, как Агла опускается на колени и тянется за кистью спелых ежевичин, укрывшихся за уже обобранными ветками. Неожиданно она взвизгнула, отдернула руку и засунула палец в рот, яростно зализывая ранку.

Вопрос вырвался прежде, чем Гита смогла его остановить:

– Мам… это правда?

– Что? – рявкнула Агла, уставившись в землю.

– Что папа?.. Что мы?..

– Я не знаю, – сказала Агла. – Ничего я не знаю. – Она обернулась, уставилась, не моргая, на Гиту и выпрямилась. – Надеюсь, что неправда.

Гита тускло улыбнулась:

– Наверное, это все вранье.

Агла заглянула ей в глаза на мгновение, которое, казалось, растянулось на месяцы:

– Что ты знаешь?

– Ничего! Ничего, – сказала Гита. – Даже меньше, чем ты, наверное.

Стоявшая перед ней Агла сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, потом еще один, и еще.

– Хорошо, – сказала она наконец. – А если что-то узнаешь, то придешь и расскажешь мне, правда?

– Конечно, мам, – сказала Гита. – Я не позволю, чтобы ты страдала только потому, что папа уперся рогом.

Агла подозрительно взглянула на нее, но потом снова опустилась на колени перед кустом.

– Тогда помоги мне, – буркнула она. – Вот, подержи эту ветку, чтобы не мешала…

Гита закатила глаза и встала на колени.

– Назад придется сто лет тащиться, – заныла она. – Почему мы не взяли лошадей?

– Это его лошади, – резко ответила Агла. – Он не обязан их одалживать.

– А почему ты его вчера вечером не спросила? Обо всем?

– Это его ответы. Пусть не делится, если не хочет.

– Но почему ты?..

Агла повернулась к дочери, и, к своему испугу, Гита увидела сломленную женщину.

– Потому что я его жена, – прошептала она. – Я – его. Он мой хозяин, он твой хозяин. И если он решит, что со мной больше возни, чем пользы, что тогда? Он может меня вышвырнуть, и я останусь ни с чем. Что-то достаться мне может, только если он умрет, а он этого пока делать не собирается.

Она глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться.

– Поэтому я буду жить, и он будет жить, и мы вернемся домой, и не приедем на этот дурацкий хутор еще лет десять, а может, и никогда. – Она шагнула к дочери и положила руку ей на плечо. – Ты найдешь себе хорошего мужа, уж я-то за этим прослежу. Кого-нибудь, кто тебе понравится. И тогда ты уедешь, и все это перестанет тебя заботить. А я буду держать твоего отца в узде. До сих пор я справлялась.

У Гиты задрожали губы.

– Я просто хотела посмотреть на Уппсалу, мама, всего разик.

Агла снова улыбнулась, в этот раз не так печально:

– Ты должна понять, что дело не только в вопросе, но и в том, когда его задать. Посмотрим, что мы сможем сделать, – сказала она, подмигнув дочери. – А теперь помолчи, дочь моя, и давай собирать ежевику. Помогает скоротать время.

Гита улыбнулась матери, и они снова принялись выбирать сладкое, сочное лакомство между коварных шипов.

Уннтор вытер пот со лба и облокотился на мотыгу. Он выкопал квадратный участок размером в два хуторских двора, но со всех сторон его окружала неприрученная, заросшая земля. Почти сразу за новой овчарней начинался плотный строй деревьев.

– Папа, – позвал Аслак, поднимавшийся по холму со стороны дома.

Уннтор поднял мясистую руку, приветствуя его.

Его младший сын был худ, но на плече его лежала большая лопата. Подойдя, он сразу принялся копать, переворачивая и роняя землю, чтобы отцовская мотыга очистила ее от камней. Они вошли в молчаливый ритм совместной работы.

После долгой тишины Уннтор заговорил:

– Тебе не дали слова прошлой ночью, сын. Болваны все для этого сделали.

– Да ерунда, – сказал Аслак.

– Хорошо. В семье нужна хоть одна холодная голова.

– Мама вполне спокойна.

– Кроме мамы. Мы не сможем вечно подчищать за ними, знаешь ли.

Аслак улыбнулся.

– Вы еще дольше нас проживете, – сказал он.

– Ну что ж, – сказал Уннтор, не слишком скрывая улыбку, – расскажи мне о своем хуторе.

Аслак вздохнул:

– Да что тут рассказывать? Мы едва сводим концы с концами, и Руну от этого воротит. Она хочет, чтобы я стал сильнее, злее. Честолюбивее, – он ссутулился. – Я постоянно ее разочаровываю.