Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» - читать онлайн книгу. Автор: Рэнди Тараборрелли cтр.№ 44

От экземпляра сценария, предложенного Бадди Адлером, Фрэнк отказался. Он давно выучил заветную роль наизусть, ведь он столько раз перечитывал ее! Эту кинопробу он намеревался пройти во что бы то ни стало. Маджио был списан с него, и кому же, как не Фрэнку, его и играть!

Поистине роль Маджио была последней надеждой Фрэнка на новый карьерный виток; потому они с Авой и хлопотали столь активно. Семнадцатого сентября 1952 года Фрэнк записал свою последнюю композицию для «Коламбия Рекодз» – «Меня уже не изменить» (Why Try to Change Me Now?). Автором музыки был Сай Коулмен, аранжировщиком выступил Перси Фейт. В очередной раз Синатра обнажил душу. Вот что пишут Эд О’Брайен и Роберт Уилсон в книге «Синатра: 101 хит плюс предыстории»:

Подобно песне «Какой же я дурак, что жажду быть с тобой», эта новая песня – истинная жемчужина – осталась почти не замеченной поклонниками Синатры и была по достоинству оценена лишь спустя длительное время. Вторично Фрэнк записал ее в марте 1959 года для студии «Кэпитол».

Тем временем Фрэнк и Ава, или «Сражающиеся Синатры», как супругов всё чаще называли в прессе, продолжали свои непростые отношения. К пятьдесят второму году ссоры между ними стали притчей во языцех. Седьмого ноября 1952 года Фрэнк с Авой отправились в Африку, где Аве предстояло сняться в фильме «Могамбо» – ремейке фильма «Красная пыль» (Red Dust). Главную мужскую роль снова исполнял Кларк Гейбл, а место его партнерши 1932 года, Джин Харлоу, заняла Ава Гарднер. Вторая женская роль досталась Грейс Келли.

Фрэнку не хотелось отпускать жену в Африку. Он всё еще ждал решения насчет роли в «Отныне и во веки веков» и, чтобы ожидание не было столь томительным, решил сопровождать Аву.

– Мой муж едет со мной, – сообщила Ава репортерам. – Посетит между делом пару-тройку театров в Найроби.

Первую годовщину свадьбы Фрэнк с Авой отпраздновали прямо в самолете. В Найроби Фрэнк проводил время за чтением. Ава была занята съемками.

– Фрэнк был у нее на подхвате, – вспоминает Джозеф Годфри, помощник Элен Роуз, художника по костюмам. – Сердце кровью обливалось на него глядеть. Потому что такие капризули, как Ава, не каждый день попадаются.

В частности, Ава требовала для прохлаждения своей особы целых пять видов шербета – черносмородиновый, малиновый, лаймовый, вишневый и апельсиновый. По ее мнению, она заслуживала это лакомство, ведь съемки проходили в тяжелых условиях. Причем шербет следовало подавать на белом блюде в особых бокальчиках и желательно с лесной земляникой.

– Впрочем, Фрэнк, если земляники не достанешь, я и так обойдусь. – Вот Авины слова.

– Ты, наверное, не понимаешь, что в этих треклятых джунглях невозможно достать сам шербет, – заметил Фрэнк.

– Понимаю, – устало кивнула Ава. – Ну так позвони в Лондон, пускай пришлют. И закажи заодно печенюшек на сливочном масле – я их обожаю.

– Хорошо, закажу, – покорно пообещал Фрэнк.

Жара стояла немыслимая, дневные температуры доходили до пятидесяти пяти градусов по Цельсию. Ава прескверно себя чувствовала. И немудрено – кому понравится спать в палатке, где зудят и кусаются москиты, а муравьи ползают прямо по ногам? Вдобавок Аву постоянно тошнило. В довершение всех бед, рядом с Кларком Гейблом она еще острее, чем обычно, ощущала собственную профнепригодность. Ава мечтала только об одном – скорей бы закончились съемки.

В Африке Ава поняла, что беременна.

Еще в ноябре 1951 года, в интервью Мари Торр, журналистке «Нью-Йорк уорлд телегрэм энд сан», Ава призналась – ей хочется иметь детей.

– Мне нравятся большие семьи. В юности я мечтала о четверых сыновьях. Сейчас мне двадцать восемь – с четырьмя я вряд ли управлюсь. Придется довольствоваться двумя, в лучшем случае – тремя детьми».

Теперь, будучи законной женой Фрэнка Синатры, Ава думала иначе.

При известии о ребенке Фрэнк возликовал. Ава никаких восторгов не чувствовала. Фрэнк считал, ей следует бросить съемки, ведь африканский климат наверняка вреден женщине в положении. Ава оставалась глуха к его уговорам. В автобиографии она писала: «Я была уверена, что в первые годы жизни малыша мать должна полностью посвятить себя ему. А если ребенок нежеланный – что дети странным образом чувствуют еще в материнской утробе, – он с момента рождения уже ущербный». Вдобавок контракт с «Эм-джи-эм» гласил: никаких беременностей, иначе не будет и гонорара. Деньги в семье зарабатывала именно Ава; что они с Фрэнком станут делать, если она лишится доходов?

Фрэнк и слышать не хотел об аборте. Ему хватило того, давнего случая с Нэнси. Авиному поверенному, также находившемуся на съемках, Фрэнк сказал:

– Нельзя допустить еще один аборт. Не пойму, чем я плох этим женщинам? Почему они считают, будто вправе решать такое без меня?

– У вас уже есть две дочери и сын, – напомнил поверенный.

– Это исключительно по милости Нэнси, – парировал Фрэнк. – Не будь я полным идиотом, детей было бы четверо. Но Аве я аборт делать не позволю. Я должен ее отговорить.

Бдительность Фрэнка усыпило то обстоятельство, что Ава очень хорошо относилась к его дочерям. Раз так, думал он, значит, она хочет и собственного ребенка.

Нэнси-старшая нередко отправляла Нэнси-младшую и Тину к Авиной сестре, Бэппи, чтобы девочки могли пообщаться с отцом и мачехой. Такие действия диктовались практичностью первой жены Фрэнка. Если Фрэнку суждено быть с Авой, рассуждала Нэнси, ей самой нужно смириться с тем, что Ава является мачехой ее детей. (Сына к Аве не водили, поскольку он не проявлял интереса ни к ней, ни даже к отцу.) Ава была внимательна к обеим дочерям Фрэнка. Именно она подарила Нэнси первую помаду и показала, как ею пользоваться. А Тину Ава учила шить. Они любили все вместе смотреть телевизор, ходили на далекие прогулки и устраивали особые, «девочковые» ланчи. Ужинали в такие дни всегда с Фрэнком.

Тина полюбила Аву буквально с первой встречи.

– Впечатление было колоссальное, раз и навсегда, – рассказывает Тина. – Ава потрясла меня до глубины души, все чувства взбудоражила. Нежная и простая, она, увидев меня, опустилась на колени, чтобы наши лица были на одном уровне. Никогда не забуду.

Нэнси в отличие от младшей сестры понадобилось время, чтобы полюбить Аву.

– Помню, я играла в маминой гардеробной. Ну, как все девочки играют – примеряла наряды, которые были мне не по росту и не по возрасту. Забралась на стул, чтобы достать обувную коробку, и случайно свалила целую кипу журналов. Мама их почему-то держала в недоступном месте. Там были «Модерн скрин», «Фотоплей» и другие журналы, посвященные кино. Я стала листать и обнаружила много фотографий папы с очень красивой леди по имени Ава Гарднер. Еще папа был снят с мамой и с нами – мной, Фрэнки и маленькой Тиной. Как и мама, я очень переживала из-за папы – ведь он и меня бросил. А потом, конечно, мне пришлось познакомиться с той, другой женщиной. И мое сердце растаяло при одном только взгляде на нее. Я была совсем ребенком, не знала, какую силу имеет красота. Никогда не сталкивалась с красотой, от которой дух захватывает. Ава оказалась самым восхитительным созданием. Я смотрела на нее, как зачарованная, глаз не могла отвести. Тогда-то я начала понимать, почему папа от нас ушел. А ведь я еще даже не вступила в подростковый возраст.