Арабы. История. XVI–XXI вв. - читать онлайн книгу. Автор: Юджин Роган cтр.№ 19

В период с 1740-х по 1760-е годы никто не мешал Захиру реализовывать его честолюбивые замыслы, и его могущество стремительно росло. Армия зейданского шейха была намного сильнее, чем армия губернатора Сайды, а новый наместник Дамаска Асад-паша аль-Азм предпочитал не замечать непокорного правителя Тиберии. В Стамбуле у Захира имелись влиятельные сторонники, которые оберегали его от пристального внимания Блистательной Порты.

Пользуясь своей относительной независимостью, Захир расширил границы княжества до прибрежного города Акра, сделав его главным портом левантийской торговли хлопком. Он много раз обращался к губернатору Сайды с просьбой передать ему права на сбор налогов в Акре, но всегда получал отказ. Наконец, в 1746 году Захир захватил город и объявил себя его налоговым откупщиком. Он укрепил оборону города и перенес туда свою резиденцию. Теперь он получил полный контроль над торговлей хлопком от полей до рынка. В письмах французские купцы из Дамаска выражали свое недовольство Захиром Ал Умаром, который стал «непомерно могущественен и богат… за наш счет»^{13}. К 1750-м годам Захир единолично диктовал цены на галилейский хлопок. Когда французы попытались навязать ему свои условия, он запретил крестьянам из Галилеи продавать им хлопок, и французы были вынуждены вернуться к Захиру и согласиться на его условия.

Несмотря на многочисленные столкновения с османскими властями, Захир Ал Умар не оставлял попыток добиться официального признания: он был мятежником, который мечтал стать государственным мужем. Ему хотелось сравняться по статусу с аль-Азмами в Дамаске: получить титул паши и стать губернатором Сайды. Поэтому, несмотря на акты неповиновения, он исправно платил налоги в казну. Однако, как Захир ни старался, ему никак не удавалось подняться выше уровня налогового откупщика, находящегося в подчинении у губернатора Сайды. Это было для него источником постоянного разочарования. Чтобы сохранить лояльность Захира в период изнурительной войны с Россией 1768–1774 годов, османы пошли ему навстречу. В 1768 году Порта признала его «шейхом Акры, эмиром Назарета, Тиберии, Сафада и шейхом всей Галилеи»^{14}. Однако этого оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить амбиции Захира Ал Умара.

После почти двух десятилетий относительного мира Захир вновь столкнулся с угрозой со стороны османских властей. В 1770 году новый губернатор Дамаска Осман-паша решил положить конец правлению Захира в северной Палестине. Он добился того, чтобы его сыновья были назначены губернаторами Триполи и Сайды, и вступил в союз с друзами Горного Ливана. Знать Наблуса также жаждала покончить с воинственным соседом. Внезапно Захир оказался в окружении враждебных сил.

Он понимал, что единственная возможность выжить в этом противостоянии с Осман-пашой — найти сильного союзника. А единственным, кто мог противостоять объединенным силам Дамаска и Сайды, был могущественный мамлюкский правитель Египта Али-бей. Вместе Захир Ал Умар и Али-бей представляли собой силу, способную бросить вызов османскому господству в регионе.

У мамлюкского предводителя Али-бея было несколько прозвищ. Некоторые современники называли его Джинном Али, или Гением Али, подразумевая, что его деяния были настолько грандиозны, что тут не обошлось без магии. Турки дали ему прозвище булут капан, или «ловец облаков», после того как он победил и объединил под своей властью бедуинские племена, что, по мнению турок, было намного труднее, чем поймать летящие по небу облака. Но чаще всего его называли Али-бей аль-Кабир, что значит «Великий», и действительно, в период между 1760 и 1775 годами он достиг большего величия, чем любой другой мамлюкский правитель в истории османского Египта.

Али-бей попал в Египет в 1743 году в возрасте 15 лет как воин-раб в мамлюкском доме Каздугли. Он быстро поднялся по военной лестнице и в 1755 году, когда его хозяин умер, получил свободу и был возведен в достоинство бея. Беи были высшими чинами в мамлюкской иерархии, во главе которой стоял шейх аль-балад, или «городской старшина». В 1760 году Али-бей стал правителем мамлюков и оставался им — с небольшими перерывами — до своей смерти в 1773 году.

Али-бей был военным диктатором, внушавшим уважение через страх. Его современник, египетский историк аль-Джабарти, описывал его как «человека великой воли, честолюбивого и настойчивого, устремленного лишь к одному — к достижению всей полноты верховной власти. Он всегда пребывал в серьезном расположении духа, не проявляя склонности к веселью, шуткам и смеху»^{15}. Рассказывали, что он оказывал на людей буквально физическое воздействие: «Он внушал такой трепет, что некоторые едва не умирали перед ним от страха, а многие начинали трястись от одного лишь его присутствия»^{16}. Али-бей беспощадно расправлялся со своими врагами и конкурентами и никому не доверял. Как показали последующие события, у других он также не вызывал доверия. Он не только безжалостно уничтожил соперничающие мамлюкские дома, но и разделался с членами собственного дома, нарушив священные клановые узы.

Али-бей стал первым человеком с момента падения мамлюкского государства, который правил Египтом единолично. Он сосредоточил в своих руках почти все богатство Египта, присваивая себе доходы с земель, контролируя всю внешнюю торговлю и взимая колоссальные пошлины с европейских купцов. Он вымогал деньги у местных христианских и еврейских общин и не платил налоги Стамбулу. Богатства Али-бея позволили ему нарастить значительную военную мощь. Покончив со всеми мамлюкскими домами, Али-бей решил создать собственный «дом». Он начал покупать и обучать рабов, которые были единственными людьми, которым он доверял. На пике могущества его клан насчитывал около 3000 мамлюков, под командованием которых находились огромные армии численностью в десятки тысяч человек.

Установив единоличную власть над Египтом, Али-бей решил добиться независимости от Османской империи. Он мечтал восстановить мамлюкскую империю, в которую вошли бы Египет, Сирия и Хиджаз, и стать ее султаном. По словам аль-Джабарти, «Али-бей любил читать исторические труды и часто растолковывал своей свите, почему господство Османской империи над Египтом было во всех отношениях нелегитимным. „Правители Египта — султан Бейбарс и султан Калаун и их дети — были такими же мамлюками, как мы, — рассуждал он. — Османы же захватили нашу страну силой, воспользовавшись двуличием местных людей“»^{17}. Подразумевалось, что власть, захваченная силой, может быть на законных основаниях возвращена силой.

Первой мишенью Али-бея стали османские губернаторы и войска, присланные из Стамбула, чтобы поддерживать порядок в Египте. Имперские наместники в регионе уже давно отказались от попыток реально управлять им — это делали соперничающие мамлюкские кланы. Губернаторы лишь поддерживали видимость власти Стамбула, соблюдая формальности и стараясь обеспечить выплату налогов в государственную казну. За неимением иных возможностей они пытались играть на противостоянии мамлюкских кланов. Но после прихода к власти Али-бея лишились и этой возможности, поскольку тот устранил всех соперников, и отныне никто не мог помешать ему делать все, что он хочет. Теперь Али-бей безнаказанно смещал османских губернаторов и военачальников и, по слухам, даже отравил некоторых из них. Никогда еще интересы Османской империи в этой богатой, но непокорной провинции не подвергались столь явной угрозе.