Франция. Страна королей и пяти республик  - читать онлайн книгу. Автор: Елена Раскина cтр.№ 11

После якобинского переворота жирондистов исключили из Национального собрания и предали суду. Семеро из них бежали из Парижа (Бюзо, Петион, Салль, Барбару, Валади, Гаде, Луве), другие попытались поднять федералистский мятеж в Кане, закончившийся неудачей, остальные – или покончили с собой (как Ролан), или были казнены (как очаровательная Манон Ролан, а также Жансонне, Бриссо, Верньо, Гранжнев и многие другие).

Семерым беглецам удалось добраться до городка Сент-Эмильон – столицы бордоских виноделов, где некоторые из них были пойманы и гильотинированы (Гаде, Салль, Барбару и укрывавшие их местные жители, включая всю семью Гаде и его старика-отца). Бывшего офицера и маркиза, «кающегося дворянина» Валади расстреляли. Бывший мэр революционного Парижа Петион и его друг, возлюбленный Манон Ролан Франсуа-Леонар Бюзо, погибли при невыясненных обстоятельствах. Выжил только писатель Луве, которому удалось бежать в Париж и спрятаться там у своей возлюбленной вплоть до свержения Робеспьера и установления Директории.

Якобинский режим представлял собой самый мрачный период Великой французской революции. Охваченные эпидемией тотальной подозрительности, вожди якобинцев рассылали по всей стране своих комиссаров, безжалостно уничтожавших тысячами подлинных и мнимых «врагов республики».

Революционные трибуналы неистовствовали. Гильотины на городских площадях работали на износ, снося головы дворян и священников, как «оплота старого мира», крестьян, отказавшихся сдавать продовольствие для прокорма воевавших со всеми соседями революционных армий, горожан, чересчур независимых и практичных, чтобы поддерживать диктатуру безумных социальных экспериментаторов… Ситуация, слишком хорошо знакомая нашим соотечественникам по не столь отдаленному прошлому! Однако в жилах внешне холодноватых жителей севера Франции текла горячая кровь, и несправедливость власти вызывала у них необузданную ярость, а не робкий кухонный лепет.

Максимилиан де Робеспьер

Скоро каждый крестьянин или моряк готов был биться истово и страстно за погибшую монархию, за католическую церковь, а скорее – за собственный бретонский уклад жизни. Безжалостная и кровавая партизанская война бушевала в густых лесах севера Франции несколько лет, пока беспокойную и больную страну не взял командной хваткой профессионального военного молодой и амбициозный хищник – Наполеон Бонапарт, упразднивший последние реликты революции.

«Свобода, равенство, братство» для избранных, налоги и гильотина – для остальных сменились привычной для крестьянского менталитета иерархией подданных и суверена. С такой необременительной несвободой смирились даже жители Бретани, ибо она не нарушала установленного для них порядка вещей, посягнуть на который они не могли позволить.

Итак, свержение Робеспьера и якобинской диктатуры было подготовлено Бийо-Варенном и Колло д, Эрбуа (кстати, «крайними террористами»), Карно (умеренным) и Барером, а также противниками «кровавого Максимилиана» в Конвенте – Баррасом, Тальеном и Фуше. Именно они организовали падение якобинского режима, произошедшее в июле 1794 г. Якобинская диктатура завершилась казнью трех самых видных ее представителей – Робеспьера, Кутона и Сен-Жюста. Но правление Директории было недолгим – к власти уже шел уроженец Корсики Наполеон Бонапарт. Начиналась новая эпоха – время консульства и Империи.

Часто Наполеона называют самым знаменитым французом, забывая о том, что он – корсиканец, а остров Корсика на Средиземном море переходил от итальянцев к французам, а сами корсиканцы помышляли о независимости. В Париже о Наполеоне напоминает многое – от Триумфальной арки до Вандомской колонны и Дворца инвалидов. Да что там Дворец инвалидов! Названия парижских улиц и площадей в высшей степени «наполеонизированы» – самая фешенебельная улица в Париже зовется Риволи, в честь одной из самых громких ранних побед Наполеона в Италии. А есть еще площадь Иены и Каирская, вокзал Аустерлиц… В сорока минутах от Парижа расположен очаровательный дворец Мальмезон, подаренный императором своей любимой жене Жозефине. В дворце Жозефины Богарне-Бонапарт и поныне собираются бонапартисты, устраивают балы, праздники, танцуют контрданс и вспоминают о великих битвах наполеоновской империи.

В Мальмезон нужно приезжать после посещения парижского Музея Армии и гробницы Наполеона во Дворце инвалидов. После мрачного величия крипты Собора Инвалидов, с его цоколем из вогезского зеленого гранита и саркофагом, в котором покоится тело императора… В Доме инвалидов ощущается мрачное величие Наполеона, чувствуется властитель, но совсем непонятен человек. В Мальмезоне, где сохранились личные вещи Наполеона – от фляги времен Итальянского похода до крохотной записной книжки, – виден и понятен именно человек, жестокий и гениальный, пленивший одних и внушивший ненависть другим, любимый и ненавидимый, царивший в сердце одинокой женщины, мадам Жозефины, которая сажала розы и ждала его с полей сражений. Ждала даже после того, как он развелся с ней и женился на другой, австрийской принцессе, сумевшей родить ему сына.

На одном из украшающих мальмезонский дворец портретов Жозефина изображена рядом с гипсовым бюстом Наполеона в лавровом венце кесаря-императора – живая, нежная, трогательная рядом с мертвым, суровым величием статуи. Хранительница памяти того, кто не забывал о ней и в объятиях второй жены-австриячки… Живая душа рядом с окаменевшим величием, любовь рядом с мертвенным грузом власти.

Как же всходило кровавое солнце Наполеона Бонапарта над Францией и Европой? Все начиналось с Корсики, вулканического острова, ныне – одного из департаментов Франции, подарившего императору свой огненный темперамент. Корсику называют французской частицей Италии, ведь она была передана Франции Генуей только в 1768 г., в закатный период старого королевского режима. Так что генерал Бонапарт, страшный «Бони», которым пугали английских девочек, даже не француз, а итальянец. Отсюда его семейственность, стремление разделить завоеванные земли между семейным кланом Бонапартов, его любовь-поклонение перед матерью, «мамой Летицией». Культ матери, поклонение перед материнским началом характерны именно для итальянцев.

Современные бонапартисты охотно приезжают в Аяччо, столицу Корсики, где находится величественный собор, в котором крестили Наполеона, фамильная резиденция Бонапартов и Музей Феш. В этом музее хранится коллекция предметов искусства, принадлежавшая дяде императора, кардиналу Фешу. В фамильной резиденции Бонапартов туристам показывают кровать, на которой мадам Летиция рожала своих великих детей. Впрочем, Наполеона она родила на ковре с изображением битв античных героев.

Все в Аяччо пропитано преклонением перед Наполеоном, причем не только перед Первым, но и перед Третьим, перед всеми представителями этого огромного клана. В подвале часовни при дворце кардинала Феша спят вечным сном сестры императора – Полина и Каролина. А Салон Наполеона, расположенный рядом с площадью Фош, знаменит своими прекрасными портретами братьев императора: короля Испании Жозефа, властителя Голландии Людовика, правителя Вестфалии Жерома. Есть здесь и портреты Наполеона III и его жены, красавицы Евгении Монтихо. Неужели Наполеониды все еще правят Францией? В Аяччо, как, впрочем, и в Мальмезоне, и в парижском Дворце инвалидов складывается именно такое впечатление.