Ростов-папа. История преступности Юга России - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кисин cтр.№ 54

Радение горца ценили как в сыскной милиции, так и в деникинской контрразведке, что размещалась в гостинице «Мавритания» на Дмитриевской.

Именно его усилиями на допросе насмерть засекли нагайками слушательницу Варшавских высших женских курсов Ревекку Альбаум за организацию антиправительственной студенческой демонстрации.

С таким пониманием дела Икаев был незаменим в запугивании обывателей до дрожи в коленках. Впрочем, к тому времени накал Гражданской войны достиг апогея, а вопросы гуманизма, терпимости и христолюбия отошли на сотый план. Зверство в изобилии демонстрировали обе стороны братоубийственной бойни.

После назначения войскового старшины на должность председателя военно-полевого суда в Ростове в екатеринодарской газете «Утро Юга» вышла статья некоего Доктора Фрикена о дуроломстве военных, дополненная ироничным четверостишием:

Мало кто знал, что автором множества подобных стишат и фельетонов, скрывавшимся под этим псевдонимом, был 32-летний Самуил Маршак, сын мастера мыловаренного завода в Воронеже.

Но ехидный Екатеринодар был далеко, а застенки горца из Дикой дивизии рядом.

«Если грабеж большой шайки, то отряд под командованием войскового старшины Икаева не более как через 9 минут выступает в полной боевой готовности с пулеметами и броневиками. Кому жизнь дорога, не советую вступать с ним в бой, кто не верит, прошу попробовать и убедиться на практике, предварительно оставив распоряжение на случай смерти», — предупреждал неуемный Греков.

Убеждаться на практике никто из мазуриков не собирался, в этих случаях они предпочитали стрелять в спину. Эффект от подобных писулек был нулевой — отморозков и в блатной среде хватало с избытком.

Впрочем, никаких выездов с броневиками на операцию захвата в Ростове не было — Греков откровенно блефовал. Глава сыскного отделения капитан Николай Григорьев жаловался на то, что у полиции нет даже автомобиля, на который требовалось 50 тысяч рублей. На облавы приходилось ездить на извозчиках.

Бронетехники и людей не хватало даже на фронте, и наведение должного порядка в тылу белогвардейским командованием было оставлено «на потом». После победы в Гражданской войне. Пока там достаточно было просто поддерживать хотя бы видимость твердой власти. Это понимали и ростовские жульманы, предпочитая, в отличие от большевиков, не подтачивать власть изнутри, а грабить лишь имущих обывателей и богатых беженцев.

Когда Грекова спросили, почему так много жулья в Ростове, он ответил: «Наш город был бы давно избавлен от подобного сорта граждан, но дело в том, что на смену пойманным преступникам прибывают все новые и новые „гастролеры“ из Одессы, Екатеринослава, Харькова и других мест». На всех войскового старшины Икаева не напасешься, мол.

Глава киноотдела в пропагандистском деникинском ОСВАГе, прозаик и публицист Владимир Амфитеатров-Кадашев, в своем дневнике записывал, что Греков «вообще какой-то конферансье от полицейского ведомства (что, впрочем, не мешает ему держать Ростов в большом порядке). Его приказы — какие-то фельетоны».

Его высокоблагородие сам выглядел как ходячий фельетон — маленький, брюхатый, лысый, суетливый, с модными, воздетыми к небесам усищами, как у кайзера Вильгельма. Он пробыл в должности градоначальника почти год, после чего бежал за границу вместе с отступающей Белой армией. В эмиграции работал поваром в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа, где и скончался вскоре после того, как германские войска начали второе вторжение в пределы его бывшей родины.

Заметим, что в эмиграцию полковник (а затем генерал) Греков попал почти нищим. Зато его адъютант 21-летний Иван Приказчиков вовремя подсуетился, став зятем своего начальника. Эмигрировав вместе с тестем, он похоронил в Константинополе супругу и укатил в чешский Пршибрам, где хозяйка его съемной квартиры случайно обратила внимание на вздутый чемодан ростовца. По женской глупости открыла — тот был битком набит ювелирными украшениями. Надо полагать, что юный господин адъютант зря время в Ростове не терял, используя служебное положение в правильных целях. Не зря многие тогда вполне обоснованно подозревали красновских сыскарей в тесных связях с «богатяновским совнаркомом». В том числе и по делу об ограблении банка-сейфа. Уж очень многое свидетельствовало о том, что в милиции у грабителей были свои люди.

Так что грековские «воры, мазурики, мошенники, раклы» находились по обе стороны баррикад Гражданской войны.

Первая неделя после второго пришествия Советской власти в Ростов 8 января 1920 года (по новому стилю) стала для богатяновской «тортуги» настоящими рождественскими каникулами — такой вакханалии грабежа город не знал за всю свою историю.

Власть просто исчезла. Отступившие белые, бросив госпитали и пребывающих в неведении обывателей, оставили «территорию команчей», на которой некому было организовать действенные органы управления. Вступившая в Ростов Первая конная армия Юго-Восточного фронта была занята мародерством в этом богатейшем городе Белой России, и наводить порядок ей было недосуг. Местные большевики не имели сил и полномочий для организации правоохранительных органов, а конармейский ревком и комендант свою задачу понимали слишком уж по-погромному.

Командующий Юго-Восточным фронтом Василий Шорин и член РВС Валентин Трифонов (отец писателя Юрия Трифонова) докладывали Главковерху Сергею Каменеву: «…подчеркиваем, что командование Конармии не боролось с грабителями, а само стремилось в наикратчайший срок захватить в свои руки магазины, заводы, склады. Набрасывалось без разбора и начало вывоз предметов, подчас ненужных и малоценных».

Представитель ВЧК Ян Петерс телеграфировал в Москву Феликсу Дзержинскому: «Армия Буденного разлагается с каждым днем: установлены грабежи, пьянство, пребывание в штабе подозрительных женщин, по службам были случаи убийства наиболее сознательных товарищей. Буденный перестает считаться с кем-либо. Бесчинства, творимые им на железной дороге, совершенно невероятны: непрерывные захваты топлива, паровозов, вагонов, экстренных поездов, расхищение трофейного имущества. За каждой частью следует хвост вагонов, наполненных женщинами и награбленным имуществом… Местные товарищи о погромах рассказывают ужас».

По сути, весь город превратился в одну большую сцену насилия и вакханалии грабежа. 17-тысячная армия конников в атмосфере полной безнаказанности дала волю всем потаенным разбойным инстинктам.

Командование фронтом пыталось хоть как-то образумить конников, но в этой пучине тонули и самые испытанные пловцы. Очередной комендант города Александр Пархоменко сам угодил под суд за пьяный дебош, член РВС 14-й армии Серго Орджоникидзе пустился в разгул.

Предсовнаркома Владимир Ленин вынужден был телеграфировать Орджоникидзе:

«Секретно. Реввоенсовет 14, члену PBС т. Орджоникидзе.