Сердце Аксара, или Измена по-королевски - читать онлайн книгу. Автор: Агата Грин cтр.№ 7

Уэнделл стремительно преградил дорогу своему королю. Со стороны это выглядело, как будто одна гора мышц столкнулась с другой горой мышц. Я закусила губу. Ну и ситуация! Не знаешь, чего желать — попкорна или валерьянки!

— Отойди, Фэд!

— Нет!

— Я приказываю! — король толкнул Стража в плечи.

Тот остался на месте, не учтя воли короля, и даже совершил святотатство: схватил своего повелителя за грудки и выговорил ясно и четко в самое лицо Его Величества:

— Это не София! Клянусь, это не она!

— Лжешь!

— Лжет Дитрич, — отрезал Уэнделл. — Ему выгодна казнь и неважно, кого — настоящей королевы или поддельной. Послушай меня, Рейн. Эта девчонка — тэгуи! Ее тоже зовут София. А Королева осталась в теле этой девчонки, там, в другом мире.

— Какова вероятность, что королева смогла бы войти в закрытый мир, найти тэгуи с таким же именем, как у нее, и занять ее тело?

— Стопроцентная.

— Невозможно! — возразил король и посмотрел на меня.

Сколько всего выражали его дымчато-голубые глаза! Но яснее всего угадывались два чувства: любовь и ненависть. Хоть я никогда не испытывала ни первого, ни второго, ошибиться невозможно.

— Отвечай, — приказал мне король. — Это правда?

— Не знаю, — совершенно искренне ответила я.

— ОТВЕЧАЙ, КАК ПОЛОЖЕНО!

— Откуда я знаю, что правда, что нет?! Меня похитили, хотят казнить и называют королевой какого-то готического мира! Да, я тоже София, но не Корбиниан-Ласкер, а Иванова! Соня Иванова! — я всхлипнула и закрыла лицо руками — не выдержали нервы.

Некоторое время мужчины слушали, как я давлюсь плачем, а потом король устало сказал:

— Разберись. Меня тошнит от всего этого.

— Король ушел, тэгуи, — сообщил Страж немного погодя. — Прекращайте плакать.

— Не мог-у-у-у…

— Можете. Ну же, успокойтесь! — почти ласково произнес мужчина. — Рейн уже поверил, что вы не королева. София бы сыпала проклятиями, а вы толком и не ругались.

Конечно, после его слов я плакать не перестала — мне надо было выплеснуть эмоции, которые до этого выплескиваться не желали. Уэнделл подошел к койке и присел рядом.

— Тэгуи, прекращайте плакать, — весьма по-доброму посоветовал он. — Ни одну женщину слезы не красят. Нам нужно разобраться во всем и все исправить. А как мы с этим справимся, если вы ревете, как соплюшка?

— Притворяетесь хорошим? — я усмехнулась сквозь слезы и посмотрела на Стража. — Вы меня на казнь хотели отправить.

— Дитрич хотел, не я.

— Ну-ну… Сейчас вы скажете, что не такой плохой, как этот мерзкий старикашка…

— Конечно, я не такой, как этот мерзкий старикашка! — притворно возмутился мужчина. — Я молод, красив и полон сил. И если у вас была бы хоть щепотка женского тщеславия, вы бы не сидели передо мной в слезах, а захотели бы мне понравиться.

— Вам, наверное, сложно понравиться, — шмыгая носом, сказала я.

— Да нет, очень просто. Перестаньте плакать — и вы сразу мне очень понравитесь!

Я рассмеялась. Да, этот Фэд Уэнделл такой же чужак для меня, как и остальные, но, по крайней мере, он единственный пока что, кто хоть как-то способен мне помочь. А это уже немало! Шмыгнув носом, я выпрямилась и стала утирать слезы.

— Другое дело, — улыбнулся мужчина и протянул мне платок с собственными инициалами, вышитыми в уголке.

Я приняла платок и промокнула глаза. Хотелось еще нормально высморкаться, но я ни за что не стану делать это в присутствии этого обаятельного мужчины! Но не стоит забывать, что он — Страж, что бы это ни значило в этом мире.

— А теперь, тэгуи, я вынужден пригласить вас на допрос, — произнес он, пристально на меня глядя. Каким-то образом он умудрялся источать одновременно угрозу и обаяние. — Прежде чем вы испугаетесь, отмечу: допрос будет проходить в неформальной обстановке за ужином. Надеюсь, вы ничего против такого допроса не имеете?

— Нет.

— Тогда добро пожаловать.

Камера сменилась роскошным особняком.

Я не успела сделать и нескольких шагов, как какая-то женщина пронзительно закричала: «Уэнделл!». Страж посмотрел вверх, и я туда же. На втором этаже стояла, вцепившись в ограждение, белокурая девушка в обтягивающих брюках, белой рубашке и жилете поверх.

— Вот ты где пропадал! Думал, я не знаю, что ты здесь? — свирепо прокричала она. — С другой! Да еще и с рыжей!

Страж невозмутимо спросил:

— Чем плохи рыжие?

— Я убью тебя, убью, так и знай!

Сильно меня удивив, девица подбежала к окну и перелезла через ограждение. Ухватившись за шторы, она стала спускаться, действуя уверенно и без колебаний.

— Вот это ловкость, — восхитилась я.

— Цирковая артистка, — пояснил Уэнделл, наблюдая неумолимое, как грозовой фронт, приближение девушки.

— У вас и цирк есть?

— Многие миры созданы на один манер, это серия копий одного оригинала в определенный момент времени. Так что события, явления и жизнь в них перекликаются, тэгуи. Вы не знаете этих истин, потому что ваш мир закрыт. Люди с закрытых миров часто считают, что они единственные и неповторимые создания, хотя на деле — заурядные три.

— «Три»?

— Простокровки.

Девушка между тем спустилась и подбежала к нам. Даже и не глянув на меня, она размахнулась и влепила Стражу пощечину, а потом и еще одну. Но и этого ей было мало: она толкнула мужчину в плечи и начала осыпать беспорядочными ударами по груди:

— Ты — мерзавец, не пропускаешь ни одной юбки! Жаль, я не слушала, что про тебя говорят! Тебе всегда мало, ты всегда на охоте! Сколько у тебя было женщин? Счет уже пошел на сотни? Ах, неважно! Ты невозможен! Я тебя ненавижу! И что ты молчишь?!

— А ты уже все рассказала про меня, Мими, — иронично произнес Страж. — Мне нечем возразить.

— Я сыта по горло вами всеми — королями, стражами и смотрителями, хранителями и прочими! Никогда больше не свяжусь с эгуи! Хоть бы на вас пало проклятье, хоть бы вы исчезли все до единого!

Мне стало досадно за девушку. Она ревнует, ей неприятно, а мужчине все равно — стоит спокойный, вальяжный, и в глазах насмешка запрятана.

— Не расстраивайся из-за меня, Мими, — мягко сказал он, поймав ее руки и вынуждая перестать наносить удары. — Я этого не стою.

Мими посмотрела на него таким страдальчески-гневным взглядом, что стало ясно: в ее глазах он многого стоит. Но, слава Богу, у артистки имелась гордость, поэтому она, выплеснув первый гнев, сказала устало:

— Я никогда тебе не была важна. И дело не в других женщинах, а в твоей проклятой службе, в твоем проклятом Ордене. Это все, Уэнделл. Я ухожу!