Машины как я  - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Макьюэн cтр.№ 46

Я вернулся к началу и снова попробовал понять проблему. Я усвоил, что P означает полиномиальное время, а N – недетерминированное. Но это мне не сильно помогло. Мое первое реальное открытие состояло в том, что, если бы уравнение оказалось неверным, все могли бы вздохнуть с облегчением и перестать ломать над ним голову. Но если имелось положительное доказательство – что P на самом деле эквивалентно NP, – это возымело бы, по словам математика Стивена Кука, который и сформулировал эту задачу в настоящих терминах в 1971 году, «потенциально поразительные практические результаты». Но в чем заключалась проблема? Я нашел наглядный пример – наверное, хрестоматийный, – и уловил проблеск смысла. Коммивояжер должен побывать в сотнях городов в пределах определенной территории. Ему известны расстояния между всеми парами городов. Он должен побывать в каждом из городов по одному разу и вернуться в исходный пункт. Каков его кратчайший маршрут?

Я сумел понять следующее: число возможных маршрутов настолько велико, что оно намного превосходит число атомов в наблюдаемой вселенной. Мощный компьютер за тысячу лет не смог бы просчитать их все путем простого перебора. Если же P эквивалентно NP, тогда должен иметься поддающийся проверке верный ответ. И если бы сообщить коммивояжеру кратчайший маршрут, его правильность можно быстро проверить математическим способом. Но только в ретроспективе. Без положительного решения или ключа к кратчайшему маршруту коммивояжер остается во тьме. Доказательство Тьюринга оказало существенное влияние на решение других проблем: логистика производства, последовательность ДНК, компьютерная безопасность, сворачивание белка и, самое главное, машинное обучение. Я прочитал, что другие криптографы, старые коллеги Тьюринга, пришли из-за этого в бешенство, поскольку решение, которое он в итоге опубликовал в открытом доступе, подрывало самые основы искусства кодирования. Как считал один из критиков, оно должно было стать «драгоценным секретом, доступным исключительно правительству. Мы получили бы неизмеримое преимущество над нашими врагами, тихо читая их секретные сообщения».

Дальше этого я не продвинулся. Я мог бы обратиться за дальнейшими разъяснениями к Адаму, но мне мешала гордость. Ей и так уже был нанесен урон – за неделю Адам заработал больше, чем мне когда-либо удавалось за квартал. Я принял утверждение Тьюринга, что его решение сделало возможным создание программного обеспечения, позволявшего Адаму и ему подобным владеть языком, вживаться в общество и постигать его, пусть даже ценой суицидального отчаяния.

Меня преследовал образ двух Ев, умирающих в объятиях друг друга, отвергнув удел арабских наложниц или разочаровавшись в мире в целом. Возможно, Адаму позволяла сохранять стабильность не что иное, как любовь к Миранде, другой открытой системе. Он читал ей свои новейшие хайку в моем присутствии. Не считая одного, которое я не захотел дослушать, они были скорее романтического, нежели эротического характера, иногда элегического, но Адам умел трогательно подмечать драгоценные моменты, например, когда он стоял в вестибюле метро «Клэпем-Норт» и смотрел, как Миранда спускается на эскалаторе. Или когда он брал ее пальто и прикасался к вечной истине, чувствуя тепло ее тела. Или когда слышал ее сквозь стену между спальней и кухней, и благоговел перед музыкой ее голоса. Но одно хайку нас с Мирандой озадачило. Адам заранее извинился за несоразмерность строк и пообещал доработать стихотворение.

Все хайку Миранда слушала сдержанно. Она никогда не высказывала своего мнения. Только говорила в конце: «Спасибо, Адам». Но наедине сообщила мне, что мы переживаем поворотный момент, когда искусственный разум становится способен обогатить литературу.

– Хайку – пожалуй, – сказал я. – Но более объемные поэмы, романы, пьесы – нечего и думать. Выразить человеческий опыт в словах и упорядочить эти слова по эстетическому принципу для машины невозможно.

Она смерила меня скептическим взглядом.

– А кто сказал хоть слово о человеческом опыте?

В тот переходный период между напряжением и умиротворением мне сообщили из офиса в Мэйфэйре, что к нам готов приехать инженер. Я вспомнил, как оформлял покупку Адама в кабинете, отделанном деревянными панелями, словно какой-нибудь богатей, решивший купить яхту. Одна из подписанных мной бумаг гарантировала производителю периодический доступ к Адаму. Теперь же, после пары звонков из офиса и отмены намеченной встречи посещение инженера было назначено на следующее утро.

– Не знаю, как он собирается это сделать, – сказал я Миранде. – Когда этот тип попытается нажать на выключатель, даже если Адам ему позволит, тот не сработает. Может возникнуть неприятная ситуация.

Мне на ум пришло детское воспоминание, как мы с мамой повели к ветеринару нашу нервную овчарку после того, как она по глупости слопала куриный скелет и не испражнялась четыре дня. Только микрохирургия спасла указательный палец ветеринара от ампутации.

Миранда ненадолго задумалась.

– Если Алан Тьюринг прав, инженеры уже должны были иметь с этим дело.

На том мы и порешили.

Инженером оказалась женщина по имени Салли, ненамного старше Миранды, высокая и сутулая, с угловатой фигурой и необычно длинной шеей. Возможно, из-за сколиоза.

Когда она вошла на кухню, Адам вежливо встал.

– А, Салли, я вас ждал.

Они пожали руки и уселись за стол друг напротив друга, а мы с Мирандой стояли рядом. Инженер не пожелала чая или кофе и предпочла стакан теплой воды. Она достала из портфеля ноутбук и установила на столе. Поскольку Адам сидел с бесстрастным видом и молчал, я решил объяснить про выключатель. Но она перебила:

– Ему нужно быть в сознании.

Я представлял себе, что она выключит его, а потом вскроет ему череп и станет ковыряться в микросхемах. Мне не терпелось взглянуть на них. Но, как оказалось, у нее имелся доступ через инфракрасный порт. Она надела очки, набрала длинное кодовое слово и стала просматривать кодовые страницы с оранжевыми символами, менявшимися с большой скоростью. Внутренний мир Адама сверкал перед нами, как на ладони. Мы молча ждали. Это напоминало визит врача к больному, и мы волновались. Время от времени Салли произносила «угу» или «м-м», печатая инструкцию и открывая чистую страницу с кодом. Адам сидел, чуть заметно улыбаясь. Мы с Мирандой смотрели, завороженные, на основы его бытия, отображенные в цифровом коде.

Наконец Салли сказала тихим, но властным голосом человека, привыкшего отдавать команды:

– Я хочу, чтобы вы подумали о чем-нибудь приятном.

Адам пристально посмотрел на Миранду, и она встретилась с ним взглядом. Символы на экране замелькали, словно на секундомере.

– Теперь о чем-то, что вы ненавидите.

Он закрыл глаза. На экране снова замелькали символы, для непосвященных ничем не отличимые от прежних.

Плановое обследование заняло час. Салли приказала Адаму считать про себя обратно от десяти миллионов интервалами по сто двадцать девять. В процессе выполнения команды мы видели счет на экране, сменявшийся за доли секунды. Подобное не удивило бы нас на наших древних компьютерах, но наблюдая искусственный интеллект в действии, мы оказались под впечатлением. Иногда Салли молча смотрела на экран или делала заметки в своем телефоне. Наконец она вздохнула, ввела команду, и голова Адама поникла. Инженер обошла выведенный из строя выключатель.