Скверное дело - читать онлайн книгу. Автор: Селим Ялкут cтр.№ 41

— Не нашли. — Плахов отвечал на вопрос.

— Ах, Павел, Павел. — Грек огорчился и уточнил. — Но искали?

— И сейчас ищут. — Плахов, хоть не без нервов, взбодрился. — Я думаю, они с вами захотят поговорить.

— Я что… — Памфилас развел руками. — Я да… Я нет… Но вы же видите, Пьер тоже…

— Кудум? У него своя история….

— Знаю, знаю. Мне Элен по телефону сказала. Сейчас, когда пожалуйста. Кого, куда… Какая разница, если человек, как это у нас, камильфо. Лучше бы он уехал, я остался.

Сожаления задним числом ничего не добавляют, только портят картину ощущением наигранности и лицемерия. Так Плахов и подумал (насколько можно судить о мыслях другого человека).

— Перестаньте, Георгис. Хорошо, что с Кудумом разобрались. А то добавили бы к Кульбитину, и открыли целый заговор. Знаете, как у нас это любят.

— Вы думаете, у других иначе? Везде одинаково. А кто герой?

— Капитан милиции, который расследует дело Кульбитина. Еще познакомитесь.

— Чем только могу. — Пообещал Памфилас. — Скажите, Алексей, а как теперь его работа?

— Кульбитина? Занимается наш новый сотрудник. Картошкин Федор. Отрекомендовать его вам, как следует, не могу. Сам хорошо не знаю.

— Как не знаете?

— Назначили в мое отсутствие. Без согласования со мной. Давайте, я вас с ним познакомлю.

Грек удивленно крутнул головой. — Такое бывает? Без вашего мнения? А вы знаете, здесь были бумаги, была рукопись? Мы готовили с Павлом. Хотели книгу выпустить от вашего музея.

— Первый раз слышу. — Теперь казался удивленным Плахов.

— Да, да, могли и не знать. Это был частный проект. Павел мне, вот, написал. — Грек порылся в пиджаке, достал письмо и предъявил на обозрение. — Идет к концу, нужно, чтобы я приехал.

— Не могу ничем помочь. — Плахов читать не стал, реагировал сдержанно. — Пойдемте, я познакомлю.

Отправились в комнату Павла Николаевича. Плахов оставил грека и Федора наедине. Не совсем наедине, была Светочка. Как-то само вышло, что она стала работать с Федей. Можно только ему позавидовать.

— Кофе. — Предложила Света. Грек одобрил и начал с дела.

— Мы, Федор, с Павлом Николаевичем друзья. Теперь, будем считать, он мне вас передал по наследству. Это для всех важно — международное сотрудничество.

— Я согласен. — Важно сказал Картошкин.

— Давайте, подумаем. Мы с Павлом обсуждали темы дальнейших исследований. Роль последнего императора. Его окружения. Вы знаете, многие погибли, когда турки заняли город. И сам император погиб.

— Я знаю. — Подтвердил Картошкин с грустью.

— Да, да. Наука предоставляет новые возможности. И Павел этим занимался. Мы теперь можем найти что-то очень новое.

Картошкин был весь внимание.

— Да, так вот. Я мог бы предложить. Мы вели совместную работу. Я хотел бы продолжить. Вместе, конечно.

— Как это вместе? — Уточнил Картошкин. Он уже освоился в должности и стал мыслить, что называется, по государственному. Каждый рассуждает по своему (иногда смешивая общественный интерес с личным), но идейное направление именно таково — сотрудничать.

— Нужно изучить архив. Составить комиссию. Мы с вами…

— Кофе. — Сказала Светочка. Картошкин сдержанно кивнул.

— Мы могли бы… — Сбивчиво набрасывал планы Памфилас. — Научный труд. Конференция… Сборник… Греция… Если что-то еще… Пожалуйста…

Картошкин важно вертел чашкой. Кофе он выпил быстро. Это грек растягивал удовольствие.

— Конечно… — Изрек Картошкин и замолчал. Погрузился в мысль. Важно было не упустить свою выгоду.

Были еще слова такого же качества. И разговор закончился неопределенно. Хоть договорились еще раз встретиться и обсудить.

— Вообще-то… — Сказал Картошкин после ухода грека, не прекращая размышлений. — С сахаром его пьют или без? А то пользуемся на голодный желудок, а, как правильно, не знаем…

Что за упрямец Сергей Сидорович Валабуев. Казалось бы, остановись, подведи черту и уймись. Как бы поступил раз умный человек? Именно так бы и поступил. Любой именно так бы и написал. Не раскрыто. Но не Валабуев. Что в плодах многодневных трудов? Каков урожай с гектара? Смешно сказать. Шварц весь район поставил на ноги. Пивные, лавочки в сквериках, подвалы, закоулки с ароматами народной парфюмерии, рынки, где любит тусоваться смутный, бесполезный для высоких свершений элемент, игральные автоматы, даже заведение, где как раз проводили casting (как пишется, так и читается) на высокую моду. Заведение и в будни не пустовало), жюри (с привлечением иностранных специалистов) трудилось без устали. Все эти содержательные места были профильтрованы стараниями своих людей. Скандалиста, беспредельщика давно бы сдали. Кому нужен шум? Жилуправы, дворники, мусорщики, попрошайки, добровольные соглядатаи, бабушки на скамейках — само собой. Жизнь течет — и ладно, зачем и кому нужны лишние проблемы? Именно так Картошкина выдернули, много времени не понадобилось. Выдернули, но не того.

Посадить его Балабуев, конечно, мог (и посадит, если будет нужно), но радости нет, затолкать в клетку невиновного, пусть даже за его наглые выходки.

Наше мнение, конечно, не в счет, но генерал позвонил. Здесь мы можем Балабуеву посочувствовать.

— Значит так. Сворачивай. Нашли себе горе от ума. Тут тебе бизнесменов мочат, как… как… кишечную палочку, а мы вылизываем…

— Кульбитина?

— Вот именно. И я поддался. Хватит.

— Товарищ генерал, недоработано, чтобы закрывать.

Трубка возмущенно загудела. — Это как недоработано? А Кудума кто раскрыл. До сих пор звонят. Откуда, спрашивают, герой? Кстати, готовься. На днях большое интервью будешь давать. А Кульбитина брось.

— До конца недели прошу срок, товарищ генерал (разговор случился в понедельник).

— Отставить. Есть у меня один советчик. Пусть он и думает. Значит, так. Три дня твои. Подготовишь соображения и ко мне. Всё. Давай, трудись.

С виду Балабуев смирился (а что оставалось), действительно, наступило затишье. Картошкина он не отпускал, но понимал, шантажировать того бесконечно нельзя. Хотя позвольте. Кому обязан Картошкин нынешним местом? Такой подарок. За бабло (так теперь у нас называются деньги) такое дешево не купишь. Тогда Балабуев протолкнул Картошкина на энтузиазме. Ходил у него в должниках человек из Министерства. Уговорил, пусть посидит нужный человек (т. е. Картошкин) для дела. А что теперь? Мало того, что дела этого не видно, Картошкин чем-то раздражал. Сначала Балабуев не мог понять, чем именно. Теперь стало ясно. Картошкин приосанился, пока Балабуев изнурял себя сбором фактов и доказательств, вместо того, чтобы Картошкина закрыть. И дело с концом. Даже нам — людям со стороны тяжело про это читать. Лишнего, конечно, Картошкин не позволял, не тот человек Балабуев, чтобы нос перед ним задирать. Но во взгляде проявилась некоторая снисходительность. Раньше Картошкин себе такого не позволял. Получалось так: следователь упирается, рвет себе жилы, а подследственный на него (на Балабуева!) облокотился и в такой позе непринужденно отдыхает.