Моя пятнадцатая сказка - читать онлайн книгу. Автор: Елена Свительская cтр.№ 70

Молодой хозяин всегда был приветлив со мною. Даже вначале, когда я еще ничего не умела толком, он был дружелюбно снисходителен. Но все же как-то иначе приветлив со мною. Как-то более спокойно, что ли. И не так приторно, как встречаясь с улыбками покупательниц. Более естественно, наверное. Со мной, особенно, когда мы оставались одни, Синдзиро особо и не притворялся. Почему-то мне это нравилось. Хотя и не понимала того странного ощущения, когда его черные глаза вдруг встречались с моими, а мое сердце как-то вдруг замирало, а потом начинало биться намного быстрей. Пирожки-рыбки и вещи, еда в форме рыб почему-то начали вызывать у меня какой-то благоговейный трепет перед собою.

Как-то раз, уже вечером моего третьего рабочего дня, оставшись одни — я усердно протирала полки с поредевшими стопками и корзинками сладостей и вкусностей, а Синдзиро неторопливо делал пометки в расходной книге — мы видели нашего участкового полицейского и Дон Ми.

Сначала по улицам брела Дон Ми, хмурая, даже чем-то расстроенная, с тяжелыми пакетами. Странно, ведь обычно за покупками ходила ее мама. Что-то случилось с ней? Она… исчезла, так же как и моя?! Внезапно?.. Бесследно?..

Я уже хотела было выскочить к ним, чтоб спросить. Может даже, чтоб помочь. Но на мое плечо вдруг легла ладонь Синдзиро. Недоуменно посмотрела на него. Он, как-то странно усмехнувшись, качнул головой. А в глубине его черных глаз заплясали веселые искорки. Будто он что-то такое знал. Будто ему было известно что-то, не известное еще мне.

Я обернулась к витрине и Дон Ми.

Дон Ми больше была не одна. Когда я повернулась, она как раз скрылась за границей витрины. Только уже ее пакеты нес Сатоси-сан, идущий рядом с ней. Ну, и хорошо! Я рада, что девочке кто-то помог. Но что все-таки случилось у них дома?..

Мгновения тишины — даже хозяин магазина, кажется, притих в ожидании. И в открытой двери на миг снова показались они, идущие рядом. Дон Ми почему-то плакала. И они исчезли за темнотою стены. И уже из темноты голос Сатоси-сан спросил:

— Почему ты плачешь?

И уже из темноты, отделенная стеною от нас, ответила Дон Ми.

— Не знаю… просто… Просто странное ощущение внутри. Будто на душе стало немного спокойнее. С того часа, как маму увезли на скорой, я все никак не могла успокоиться. Нам ведь до сих пор не сказали, как она. Или мне не говорят?.. Почему мне не говорят?!

И уже уходящий от нас ответил голос стража порядка:

— Все будет хорошо! Я верю.

— Все будет хорошо… — тихо ответила она, соглашаясь, — Может…

И стена нашего дома, и стены соседних домов и заборов отрезали их от нас. Словно их жизнь отдалилась от нас. Словно их дорога была какая-то другая. Дорога, по которой они уходили вдвоем.

Сердце мое замерло, чтобы часто-часто забиться.

Мне вдруг отчетливо вспомнились люди из папиного рассказа, так ярко представились, будто я даже видела их своими глазами: воин другой страны, напряженно сжимающий рукоять меча, и девушка в белом, окровавленном платье, которая, забывшись, играет где-то перед ним на хэгыме. И бабочка, опустившаяся возле ее ног, бабочка с голубыми-голубыми крыльями, цвета неба. Могли ли… это пройти рядом со мной Дон И и Чул Су?..

Аюму пригласила меня сходить на выставку работ молодой художницы. Каппу, увы, пришлось оставить дома с младшими братьями моей подруги — его бы на выставку не пустили, а оставлять ждать одного или даже привязанного, было бы жестоко. Если бы даже позволили оставить его возле здания одного. В общем, мы с нею пошли вдвоем. Ее отец сначала хотел отправить с нами младшего брата, чтоб тот приобщился к искусству, но еще в процессе субботнего обеда мальчик куда-то исчез. Отошел на писк мобильника, мол, секретный писк, чрезвычайной важности — и испарился.

Художница была совсем молодая девочка, кажется, еще даже школьница. Белое легкое платье, складками от пояса и почти до пола, стянутое золотистым пояском. Три камня бирюзы — подвески в кулоне на сияющем золотистом шнурке. Черные волосы, заплетенные в косу. Но еще более странными были ее черные глаза, густо обведенные черными тенями. Причем, не только подводкой по нижнему и верхнему веку, не только густым слоем теней на верхнем двойном веке, но еще и стрелками-разводами к вискам, жирными-жирными. В волосах сверкали золотистые заколки-бабочки, почти симметрично расположенные по бокам. Золотистые широкие массивные браслеты на обоих запястьях. Золотистые легкие туфли-сандалии. Она казалась мне принцессой из какой-то другой далекой страны.

Она вышла из-за поворота неожиданно. Из-за стены с большим полотном с каким-то жутким сказочным животным: тело львиное, а голова человеческая, женская, с хитро прищуренными глазами, с покрывалом коротким скрывающим пряди волос.

Она вышла — и я потрясенно застыла. Заворожено смотрела на нее.

Хрупкое мгновение, когда кажется, будто ты дотянулся до сказки. Будто стоит протянуть руку — и под твоей ладонью окажется проход в другой какой-то мир, через границу разных миров.

Но вслед за нею вышел охранник. Мужчина в темно-серых штанах и голубоватой обычной рубашке, наглухо застегнутой. Короткий ежик волос. Цепкие, твердые серые глаза. Но в целом он был совсем обычным.

— Хотя у него нет оружия, я его почему-то боюсь, — шепнула мне подружка.

Взгляд мужчины, такого высокого, широкоплечего, не только по сравнению с художницей, но и с большинством японских мужчин и парней, скользнул к нам. И я вдруг сама ощутила силу и твердость его взгляда. Передо мной стоял воин. Только воины умеют так смотреть. Им не нужно оружие. Настоящим воинам. Они могут напугать одним лишь взглядом. И большинство этому ледяному тяжелому-тяжелому взгляду сразу подчинится.

Девочка остановилась, когда остановился он, хотя спиной его не видела, но будто почувствовала. И, проследив за его цепким взглядом, посмотрела на нас уже сама. И вдруг нам улыбнулась. Мне улыбнулась. Приветливо. Тепло. Но с царским каким-то достоинством. У меня осталось странное чувство, будто меня только что поприветствовала царица какой-то заморской страны.

Я улыбнулась ей, собравшись с силой. Не знаю, стоит ли приветствовать цариц именно такой улыбкой, из такой позы, как я?.. Но у меня сил хватило, будто приветствовать цариц и быть в их присутствии для меня было обычным делом. А вот Аюму, на которую я оглянулась, когда художница уже отвернулась, стояла, не шелохнувшись, не улыбаясь. Хотя… может, ее просто заворожила непривычная красота юной художницы или ее простой, но изящный до ослепительности наряд, мягкость и неторопливость ее движений? Или, все-таки, бездна ее черных глаз, слишком черных даже при заметной смуглости кожи, ровно смуглой, словно такой ее вылепила и обожгла природа?..

Мужчина-охранник все еще смотрел на нас. На меня. На Аюму. На людей за нами. И вдруг… вдруг он мне подмигнул, нарушая всю грозность и разбивая весь лед своего облика! И, уже спокойно, по-человечески улыбаясь, ушел.

А мы с Аюму, оправившись от шока, вызванного их внезапным появлением и контрастом их фигур, идущих рядом, и характеров, так непринужденно и так честно проступающих на их лицах, отправились дальше разглядывать картины.