Николай Некрасов - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Макеев cтр.№ 74

Поначалу Некрасов отрицательно отнесся к потоку злободневной «обличительной» литературы и к его новому «родоначальнику» — Салтыкову-Щедрину, с «Губернских очерков» которого эта литература, как традиционно считается, в России и началась. Без большого энтузиазма относились к «обличительству» и молодые вожди «Современника», видевшие в таких «доносах на квартальных» нечто слишком мелочное, не задевающее подлинные мишени — само устройство общества — и даже несправедливо оскорбляющее людей, которые этим строем нравственно и психологически искалечены. Такая литература пародировалась в «Свистке», который отчасти и был затеян для противостояния ей. Тем не менее в «Современнике» вполне активно печатались произведения в духе Щедрина (а с 1858 года — и его самого), поскольку запрос на них существовал в публике и в конечном счете они приносили пользу. Некрасов же увидел в этом запросе на злободневность, «газетную» актуальность проявление смены жизненного ритма общества, ускорения и уплотнения времени. В период реакции и застоя время течет медленно, повседневность заполнена пустяками, настоящие события случаются редко. В ситуации общественного подъема даже мелкие происшествия становятся значимы как часть большой работы и настоящей общественной жизни, подготовки реального дела. Поэтому хроника текущей жизни переставала быть просто описанием «петербургских развлечений» и отдыха на петергофских дачах или констатацией ужаса повседневной жизни, но могла стать «серьезной» сводкой событий, глубоких изменений в обществе.

Этот интерес Некрасова к злободневности проявляется в замысле цикла «номерных сатир», оставшегося незавершенным и распавшегося на несколько произведений, первое из которых — своеобразная поэма «О погоде», законченная только в 1865 году, в которой он создает новый тип стихотворного фельетона, напоминающий его цикл «На улице». Лирический герой не просто бродит по городу и замечает разные происшествия, иронически отстраняясь от них, — он судит, гневается, делает выводы. Мелкие события, которые составляют содержание этих «фельетонов», вымышлены, но типичны. Возникавшее ощущение газетного репортажа — следствие стилистического приема, основанного на имитации разговорного языка, и свободной композиции, сцепления нескольких сценок, объединенных только смежностью мест, где они происходят. По тем же принципам построено и стихотворение «Убогая и нарядная», представлявшееся современникам Некрасова едва ли не вершиной его сатирического творчества, исполненная, по мнению критиков «Северной пчелы» и «Русского инвалида», силы и беспощадности, достойных «нового Ювенала».

Такой же фельетон нового типа лежит и в основе одного из самых знаменитых и самых любимых современниками стихотворений Некрасова «Размышления у парадного подъезда» с образом «русского мужика», стонущего во всех «обителях» родной земли. Это стихотворение генетически связано с циклом «На улице» и без большого напряжения может быть увидено в составе поэмы «О погоде». «Размышления…» тоже начинаются как подсмотренная сценка, эпизод, от изображения которого автор переходит к широкому обобщающему, панорамному взгляду на жизнь народа. По утверждению Панаевой, сценка, которая описана в стихотворении, произошла на самом деле (Некрасов якобы наблюдал ее из окна своей квартиры в час тяжелой хандры), тем не менее легко видеть в сюжете стихотворения намеренно прозрачное иносказание: эти пришедшие к какому-то крупному чиновнику (современники склонны были видеть в нем тогдашнего министра государственных имуществ Михаила Николаевича Муравьева-«вешателя») мужики символизируют народ, обратившийся к власти за помощью. Отмена крепостного права в это время превратилась из идеального стремления, обязательного для всякого порядочного человека, в реальную текущую практическую задачу, о которой можно говорить в деталях (и прогрессивные публицисты на страницах разнообразных изданий уже рассуждали и спорили о конкретных условиях будущего освобождения).

Именно этот подтекст заставил Герцена, обычно не публиковавшего в «Колоколе» художественную словесность, сделать для «Размышлений…» исключение. Редакторов заграничной и очень в то время популярной газеты, тайно перевозившейся в Россию и жадно читавшейся всеми слоями образованного общества, возможно, привлекла еще одна сторона его содержания. Как и в «Нравственном человеке» или «Современной оде», в «Размышлениях…» присутствует образ крупного чиновника, представителя социальных верхов, описание которого пронизано едкой иронией. Но здесь появляется нечто совершенно новое — призыв к этому человеку измениться, сделать добро пришедшим к нему людям, в которых его «спасение». Этот призыв, обращенный к правительству, еще не встречался в поэзии Некрасова. Зато подобные призывы постоянно печатались в «Колоколе», и некрасовский текст соответствовал общему тону газеты, звучал в унисон со статьями Герцена и Огарева. Это прямое обращение к власти — следствие редчайшей в истории России ситуации, когда казалось, что власть действительно готовит те преобразования, которых требовало общество, и в этом смысле наконец-то действует заодно с его наиболее прогрессивной частью. Казалось, что к власти и вправду можно обратиться и она готова услышать. Такое обращение и создает Некрасов в «Размышлениях…», не стесняясь ни чрезмерного дидактизма, ни слишком прозрачной аллегории — художественные нюансы бледнели перед возможностью что-то реально изменить, к чему-то побудить власть имущих.

Дидактизм достигает апогея в стихотворении «Песня Еремушке» 1859 года, обращенном к ребенку (прозрачное иносказание заставляет читать «к молодому поколению»). И здесь поучение вызвано реальностью, действительной готовностью молодых людей своей жизнью утверждать те ценности, которые Некрасов унаследовал от Белинского. В стихотворении они указаны прямо: «Братством, Равенством, Свободою / Называются они» (по цензурным причинам строку пришлось поменять). «Песню Еремушке», выглядящую для современного читателя чрезмерно риторичной и прямолинейной, Добролюбов рекомендовал читать и заучивать как катехизис молодого поколения. «Милейший! Выучи наизусть и вели всем, кого знаешь, выучить «Песню Еремушке» Некрасова, — писал он своему товарищу по Главному педагогическому институту Ивану Ивановичу Бордюгову. — Помни и люби эти стихи: они дидактичны, если хочешь, но идут прямо к молодому сердцу, не совсем еще погрязшему в тине пошлости. Боже мой! Сколько великолепнейших вещей мог бы написать Некрасов, если бы его не давила цензура!..» Стихи Некрасова в это время злободневны в высшем смысле — они как будто становятся участниками общественной жизни, трудной работы по отмене крепостного права, по преобразованию государственных институтов на новых, справедливых основаниях.

В следующем году Некрасов делает шаги к тому, чтобы лично принять участие в этой работе. Российское общество после правления Николая I наконец почувствовало, что существует, и вновь открыло для себя возможность делать что-то полезное для страны и ее будущего. Первой его целью становится, естественно, благотворительность. В начале 1860 года Некрасов впервые выступал с публичными чтениями на вечерах в пользу только что (в конце 1859-го) созданного по инициативе Дружинина и в значительной степени благодаря его энергичной пропаганде Литературного фонда (официальное название — «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым»). Создание этого специфически литераторского благотворительного общества было очень сочувственно встречено практически всеми, кому была близка литература, независимо от политических взглядов. Некрасов стал членом фонда со времени его основания и до конца жизни будет по возможности активно участвовать в его работе — входить в его комитет, выполнять поручения: посещать литераторов, обратившихся за помощью, составлять рекомендации, ходатайствовать за обратившихся к нему писателей и журналистов, ссужать их деньгами еще до того, как примет решение комитет фонда. В январе и феврале 1860 года было устроено три чтения в пользу фонда, в которых наряду с другими литераторами участвовал Некрасов. Его выступления имели успех, подтвердивший его популярность. Публика теперь желала знать любимого поэта в лицо, и в 42-м номере «Северной пчелы» от 23 февраля было помещено объявление о продаже портрета Некрасова.