Николай Некрасов - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Макеев cтр.№ 36

Скорее всего, «Левиафан» принес бы Белинскому определенный доход, не меньший, чем «Петербургский сборник» Некрасову. Тому, однако, план издать еще один альманах в какой-то момент показался слишком заурядным, не соответствующим новым возможностям. Ему больше не хотелось издавать сборники, занимаясь, в сущности, одноразовыми предприятиями, которые его учитель простодушно называл «спекуляциями». И там, где Белинский усматривал еще одну «спекуляцию», Некрасов рассчитывал на выход своей издательской деятельности на новый, высший уровень. К таким мыслям его подталкивал сам Белинский, видевший принципиальную разницу между крупным капиталистом и мелким торговцем и рассчитывавший, что крупное предприятие даст возможность преодолеть «грязь», неизбежную для всякой торговли и спекуляции. Так, в статье о Кольцове (запавшей в душу Некрасова) критик писал: «Кольцов полагал большое различие между купцом-капиталистом, которому не только необходимо — даже выгодно быть честным, потому что честность дает кредит, а без кредита большая торговля невозможна, и между мелким торговцем, которого положение всегда скользко, ненадежно, неопределенно, который всегда принужден вертеться ужом и жабою, кланяться, подличать, божиться, натягивать всеми правдами и неправдами…» Некрасов хотел перестать «вертеться» и «кланяться».

Некрасову приходит в голову идея издания литературного журнала, в котором ведущим сотрудником, определяющим его направление, будет Белинский. В основу же первых номеров Некрасов решает положить материал, уже собранный или обещанный для «Левиафана», на что, по его мнению, Белинский должен был охотно согласиться. Замысел был столь красивым, сколь и авантюрным: Белинский, не поставленный в известность, мог не согласиться и сорвать или осложнить дело в самом начале. Однако этим риск не исчерпывался. Нужно иметь в виду, что, хотя мысль издавать самостоятельно, без участия Краевского, литературный журнал, в котором Белинский был бы полным хозяином, носилась в воздухе (ее можно встретить в письмах Кетчера или Герцена еще в 1845 году), сама необходимость создания литературного журнала, где публиковалась бы публицистическая, научная и художественная продукция авторов западнического направления, вовсе не была очевидной. Такой журнал уже существовал — «Отечественные записки». Никаких предпосылок для создания второго журнала не было: теоретических разногласий и, соответственно, «фракций» внутри западнической «партии» не возникало, не выросло внезапно и поголовье хороших писателей. В журнале Краевского всем хватало места. Более того, сам Некрасов не верил, что публика станет покупать два журнала западнического направления. Он предполагал издавать не второй, а единственный журнал либеральных западников. Новый журнал, по замыслу Некрасова, должен был не вступить в конкурентную борьбу с «Отечественными записками», а занять их место. Краевский должен быть устранен, а его журнал уничтожен. Некрасов с самого начала представлял себе, как можно этого добиться.

Попытка конкуренции с Краевским выглядела на первый взгляд поединком муравья со слоном. Краевский, несомненно, по сравнению с Некрасовым казался тяжеловесом. Однако для более внимательного наблюдателя, каким был сам начинающий издатель, дело обстояло вовсе не безнадежно. Прежде всего, у Некрасова были причины считать себя литературным предпринимателем, не уступающим Краевскому. Изданные им сборники оказались более яркими и значительными явлениями литературной и общественной жизни, чем любая книжка «Отечественных записок». Некрасов не сомневался, что может вести финансовые и организационные дела журнала не хуже Краевского, поскольку к этому времени прекрасно освоил все тонкости издательского дела, имел опыт издания «Литературной газеты». Не уступая будущему конкуренту в технических вопросах, Некрасов, несомненно, превосходил его «идейно», к тому же был уже признанным поэтом. Несмотря на отсутствие начального капитала, он мог рассчитывать на свое умение получать кредиты. Кроме того, даже сама его бедность могла быть источником силы: голодный, жадный и энергичный начинающий издатель выступал против (как могло казаться Некрасову) подуставшего, пресытившегося, растратившего бойцовские качества «маститого» коллеги. И, конечно, в борьбе с Краевским Некрасов имел такой козырь, как Белинского. И это касалось не только его способности придать журналу яркое, определенное направление, но в еще большей степени его авторитета в круге западников. Белинский должен был, по замыслу Некрасова, убедить своих друзей порвать с «Отечественными записками» и перейти в новый журнал. Это казалось делом легким и естественным: зачем иметь дело с «торгашом» и «беспринципным эксплуататором Белинского», с которым ни у кого не было идейной близости, и не лучше ли объединиться вокруг нового журнала того же направления?

Некрасову и ставшему его ближайшим приятелем Ивану Ивановичу Панаеву, который на самом раннем этапе был посвящен в замысел и принял деятельное участие в его осуществлении, ответ казался очевидным настолько, что мнения самих этих будущих сотрудников друзья не спросили. 1 октября 1846 года, когда дело было уже сделано, Панаев уверенно писал Н. X. Кетчеру: «Вы давно хотели иметь журнал свой, независимый. Желание ваше исполнилось. Действуйте же и помогайте нам… Я рискнул на него деньгами — вы поддержите его трудами. Уже я уверен, что ни одна строка, принадлежащая вам, не исключая и конца повести Искандера «Кто виноват», — не будет в «Отечественных] Записках».

Дело было решено, видимо, сразу после отъезда Белинского на юг, в казанском имении Панаева, где летом 1846 года Иван Иванович и Авдотья Яковлевна периодически принимали поселившегося по соседству Некрасова. В основном всех волновала финансовая сторона проекта, которую вроде бы удавалось разрешить с помощью довольно случайного доброжелателя, как вскоре выяснилось, человека непоследовательного и легкомысленного, однако на тот момент заявившего себя твердым сторонником либерально-западнических взглядов, готовым финансировать журнал подобного направления. Некрасов вспоминал: «Летом 46 года я гостил в Казанской губернии у приятеля своего, помещика Григория Матвеевича Толстого, он бывал за границей, обладал некоторым либерализмом. Жили мы с ним в бане и, сидя на балконе, часто беседовали о литературе. В соседство приехал Панаев с семьей, у него было там имение. Я возбуждал вопрос об издании журнала. Дело останавливалось за деньгами. Панаев заявил, что у него есть 25 000 [рублей] свободного капитала. Толстой обещал ссудить также 25 000. Тогда я поспешил в Петербург».

Из Казанской губернии Некрасов уехал в конце июля. По пути в Петербург он заехал в Москву, а оттуда в Соколово, подмосковное имение, нанимавшееся на лето Герценом, где уже второй год подряд собирались либералы-западники для дружеского времяпрепровождения и интеллектуального общения. В это лето дискуссии привели к «теоретическим» философским разногласиям между Герценом и Грановским, сказавшимся на монолитности круга единомышленников. Полемика касалась существования Бога, высшего существа или хотя бы чего-то трансцендентного. Герцен, уже давно ставший сознательным атеистом, столкнулся с нежеланием Грановского (к которому «примкнул» ряд других лиц) отказаться хотя бы от надежды на существование сил, высших по отношению к человеку и его земному бытию, пусть и не в виде персонализированного христианского Бога.