Галина Уланова - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Ковалик cтр.№ 131

Во время работы над ролью Золушки Уланова написала заметку в театральной многотиражке:

И всё-таки суетная феерия не позволила Галине Сергеевне полностью развернуть свое лирическое дарование. Она стремилась воплотить подлинную «взрослую» сказку Перро с глубоким философским планом, а ей предлагали существовать в адаптации для дошкольников. В этом материале прекрасно себя чувствовали Лепешинская и Семенова, которые действительно танцевали «феерично», а вторая — даже выспренно шикарно. Львов-Анохин тонко подметил: «Золушка Улановой взрослее, ее детская импульсивность, столь яркая и острая у Лепешинской, заторможена мудростью, осторожностью уже много терпевшего и вытерпевшего сердца».

Надо сказать, улановская трактовка партии Золушки была несколько противоречива: с одной стороны, балерина пыталась преодолеть «страдательность» роли, с другой — ей претило понимание счастья как «неожиданного благодеяния». Желая актуализировать сказочный образ, Уланова придавала ему качества терпеливости и мужества. Никаких подарков судьбы — всё завоевано смирением и трудолюбием. Однако такая интерпретация явно конфликтовала со всем строем феерии.

Голубов-Потапов откровенно признался, что в образ главной героини, как он истолкован театром, Уланова «вошла случайно»: «Золушку мы представляли другой. Вероятно, другой ее видела и Уланова».

Сама балерина писала:

Тем не менее Уланова не переставала исполнять эту нелюбимую партию. Она даже была отмечена благодарственным приказом по ГАБТу за «высокосознательное отношение к производству, выразившееся в срочном участии в спектакле «Золушка» 9 ноября 1946 г., в котором она не выступала более 1/2 года».

В 1946 году за роль Золушки Уланова получила свою вторую Сталинскую премию. Юрий Слонимский прислал ей поздравление:

«Дорогая Галина Сергеевна!

Пытался послать Вам поздравительную телеграмму, но телеграфный лаконизм делал мои слова казенными, мелкими.

Конечно, каждое награждение балетного артиста укрепляет уважение к этому искусству. Но всякий Ваш успех, всякая Ваша творческая победа имеет куда большее значение. Ведь именно в Вашем творчестве познаются глубже и яснее всего ведущие тенденции нашего современного балета. Поэтому хотелось бы, чтоб сценаристы, балетмейстеры, композиторы сочиняли балеты так, как Вы их танцуете. Конечно, это возможно лишь приблизительно — Вы неповторимы. Эта неповторимость и делает Ваши успехи особенно драгоценными. Я счастлив, что в моей аргументации есть, благодаря Вам, самый убедительный довод: «Хотите понять — взгляните на танцующую Уланову». Этот довод не раз выручал меня в критические минуты. А в часы тяжелого раздумья, как у всех нас бывает, я укрепляюсь в своих убеждениях, вспоминая опять же Вас.

Это обязывает меня, поздравляя Вас с наградой, благодарить за помощь мне. От души рад каждому Вашему общественному признанию. Надеюсь, что ежегодно буду свидетелем новых».

Сама Галина Сергеевна считала лучшей Золушкой Раису Стручкову, получившую эту роль в 1947 году. Именно Стручкова в 1960 году снялась в фильме-балете «Хрустальный башмачок» по спектаклю Захарова.

Анна Ахматова саму Уланову видела сказочной героиней, не обладавшей какими-то выдающимися качествами, отличавшими ее от всех великих балерин, «скромной и незаметной Золушкой среди них; но как Золушка победила всех своих сестер, так и она поднялась на особую, недоступную остальным высоту».

Апогей

Свою личную пятилетку «восстановления и развития» 1946–1950 годов Уланова открыла 11 января премьерой «Шопенианы», где исполнила седьмой вальс и прелюд. Специально для нее Леонид Лавровский возродил на сцене Большого театра этот фокинский шедевр. Галина Сергеевна предпочла на новом месте службы не выпускать из рук ролей, которые принесли ей известность.

Московская публика, давно не видевшая «Шопениану», осознала, насколько прекрасна эта хореографическая «пастель» и как трудна для исполнения, хотя не изобилует техническими выкрутасами и даже сторонится их. Завоевать благосклонность зрителей в столь идеально-романтическом балете дорогого стоит. К счастью, произошло полное совпадение сильного в лирике Лавровского с обладавшей лирическим даром Улановой.

Впрочем, военное время, пощадив крылышки Сильфиды, упразднило в ее движениях трогательную мягкотелость. Теперь звуки Шопена сопровождали их сдержанную грациозность. Балерина переосмысливала роли, тактично изменяла их нюансировку, согласуясь со своим воззрением, и, таким образом, актуализировала искусство балета. Сама она говорила: