Семилетняя ночь - читать онлайн книгу. Автор: Чон Ючжон cтр.№ 67

«Это я».

Почтальон отдал мне телеграмму. Она была отправлена из сеульской тюрьмы.

Пока я стоял в растерянности, почтальон уже уехал. На телеграмму падал снег. Небо было серым. Воздух был по-весеннему теплым. Я затащил велосипед обратно на задний двор. Я очень не хотел читать телеграмму и искал для этого повод, но у меня не нашлось ни одной отговорки. Я вернулся в комнату и сел за стол. Мне было так страшно от адреса «Сеульская тюрьма». Спустя полчаса я открыл телеграмму.

Телеграмма расплылась перед глазами. Кажется, там было ещё что-то написано. Но я не мог ничего увидеть. Я почувствовал под языком тёплую слюну. Держа в руке телеграмму, я по полу на коленях подполз к холодильнику. Достал оттуда бутылку воды и выпил. Было такое ощущение, будто я влил в себя расплавленную сталь, бурлящую в доменной печи. Вдруг я не смог ни сидеть, ни стоять. Когда садился, живот горел так, что я вскрикивал. Когда пытался встать, ноги дрожали, казалось, я сейчас упаду. Поэтому я с трудом прислонился к стене и попытался дочитать текст до конца.

Телеграмма постоянно выпадала из рук. Несколько раз я поднимал её, и она снова выскальзывала. Всё плыло перед глазами, а потом я вообще перестал что-либо видеть. Даже ничего не слышал. Весь мир и все звуки одновременно исчезли. Во мраке и в полной тишине я пытался вспомнить, что же я только что прочитал. Память вернула мне голос, который недавно отогнал прочь О Ёнчжэ.

Голос говорил мне изнутри: «Он умер, как было предопределено. Что ты так переживаешь из-за этого?»

Как он умер? Может быть, его повесили, как в моём сне? Что он чувствовал перед смертью? Может быть, ему было страшно? Может быть, он почувствовал страх девочки, погибшей от его рук? Может быть, он дрожал? Может быть, он сожалел? Может быть, ему было печально? Или он спокойно принял смерть? Знал ли он, что много дней и много мгновений умирал от рук своего сына? Какими были его последние слова?

Ты умолял о спасении? Ты просил о прощении? Надеюсь, что ты меня не звал.

«Совон!»

Всё-таки зов папы вернулся. Этот голос словно поджёг мои кости в самых их основаниях. Я достал гидрокостюм и надел его. Затем взял снаряжение для дайвинга. Я напрочь проигнорировал предостережение Сынхвана: нельзя погружаться без напарника. Мне нужно было срочно потушить огонь.

Хозяина гостиницы не было дома. Я открыл дверь его комнаты и пошарил рукой наверху телевизора. Найдя связку ключей, я без колебаний взял её.

На море хлопьями падал снег. Ветер был тихим, волны ниже и спокойнее, чем обычно. Я спустился у маяка и поплыл на лодке. Миновав скалу, я прибавил скорости. Из-за снега видимость была плохой, но я не обращал на это внимания. Я даже не обратил внимания на водоворот, который образовался около каменного острова из-за сильного течения. Кажется, что пламя, бушующее в моём теле, совсем вывело из строя инстинкт самосохранения.

Лодка приплыла к западному пику. Я пришвартовался и сразу же погрузился в воду. Добравшись до кромки обрыва, я устремился вниз вдоль отвесной стены. Я начал падать, и одновременно мощное течение подхватило меня. Оно было раз в двадцать сильнее, чем обычно. Это было падающее течение. То, которое убило дайвера с камерой. Моё дыхание стало прерывистым, все мысли вылетели из головы. Водяной столб, словно водопад, с огромной силой бросил меня в сторону дна.

Я не предпринимал никаких мер. Не поддувал жилет, не искал нависающее козырьком место на стене обрыва, где можно было спрятаться, и не проверял глубиномер. Сама смерть меня схватила, и не было никакой воли ей сопротивляться. Меня уносил вниз водяной столб, а я бездействовал. Я совсем не хотел дышать в регулятор.

В какой-то момент показалось, что сила потока начала уменьшаться. На плечи больше ничего не давило. Словно кто-то нажал на тормоз, и моё падение остановилось. Водяной столб над моей головой поднялся вверх и растворился.

Лифт высадил пассажира не на том этаже и исчез. Я остановился на месте, которое напоминало развалины древней крепости. Широко открытые железные двери, шлагбаум, обвитый колючими вьющимися растениями. Над ними плавали рыбки серого цвета. Внутри проволочного ржавого забора стояли огромные кипарисы; в воде, как оголённые провода, плавали стебли от вьюнка. Я стоял в лесопарке «Серён». Я скользнул над шлагбаумом и выплыл на центральную дорогу, покрытую илом. Я медленно двигался над чёрными гнилыми брёвнами, которые её устилали. Бетон на дорожном покрытии местами потрескался. Потом я увидел доску, на которой было объявление.

Как и в тот день семь лет назад, мой взгляд был опять прикован к её фотографии. Если бы я не услышал звук мелодии, то, наверно, совсем бы забыл о необходимости двигаться. Мелодия доносилась из особняка.

Fly me to the moon. And let me play among the stars…

Я поплыл к дороге перед особняком. Там виднелся дом номер 103, у которого обрушилась крыша. Штукатурка осыпалась, окно гостиной было разбито. Я проплыл рядом с клумбой у дома 102, лестница перед домом провалилась, затем я вплыл в задний двор дома номер 101. Я остановился у окна, где обычно стоял и смотрел внутрь. В разрушенном течением лесопарке нетронутой осталась только комната Серён. Окно было приоткрыто. Фотография висела на прежнем месте. На столе горела красная свеча. Плюшевый Винни-Пух с колпачком на голове сидел перед вращающимся колесом обозрения. Воздушные шарики парили по комнате, словно огромные мыльные пузыри.

Я открыл окно шире и вплыл внутрь. На кровати лежала спящая девочка. Она выглядела точно так же, как я её запомнил. Длинные чёрные волосы, белое лицо, тонкие ноги, босые ступни. Вдруг я почувствовал усталость. Глаза закрылись, из тела ушло напряжение. Я лег на спину рядом с ней. Положил свою руку на руку девочки. Лунный свет лился через окно, освещая комнату. Воздух был тёплым, рука девочки – нежной. На душе у меня было спокойно. Мне захотелось поспать. Казалось, что если я закрою глаза, то сразу усну навсегда.

«Совон!» – разбудил меня низкий мужской голос. Я открыл глаза, но не смог пошевелиться. Сознание было спутанное, и перед глазами струился тёплый дрожащий воздух. Несмотря на это, я сразу понял, кто меня разбудил. Это был отец.