Коллонтай - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 18

Александра Михайловна Коллонтай участвовала в историческом заседании ЦК партии большевиков, когда было принято решение о вооруженном восстании. В ту ночь, 25 октября, она находилась в Смольном, штабе партии.

«Разве я знаю, куда меня направит моя «жадность» взять у жизни всё, что она может дать», — писала она Татьяне Щепкиной-Куперник.

Пока большевики очищали Зимний дворец от последних и немногочисленных защитников Временного правительства, в Смольном институте собрался II съезд Советов. На трибуну вышел председатель Петроградского совета Лев Давидович Троцкий, руководивший красногвардейскими частями, взявшими власть в столице России:

— От имени военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует!

Съезд ночью принял написанное Лениным обращение к рабочим, солдатам и крестьянам, в котором говорилось, что съезд берет власть в России в свои руки, а на местах власть переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Меньшевики и правые эсеры выразили протест против «военного заговора и захвата власти» и покинули съезд.

Съезд принял декреты о мире и о земле, избрал Всероссийский центральный исполнительный комитет (в него вошел 101 человек, из них 62 большевика). ВЦИК должен был играть роль законодательной власти между съездами Советов.

Образовали первое правительство — Совет народных комиссаров. В декрете съезда оно названо «временным рабочим и крестьянским правительством» — до созыва Учредительного собрания. Но уже через несколько дней слово «временное» забыли.

На съезде Александру Михайловну Коллонтай избрали в президиум и через несколько дней включили в состав первого большевистского правительства.

«Коллонтай рисовалась мне высокой женщиной с короткими черными волосами и вызывающими манерами — под влиянием распространявшихся о ней диких слухов, — вспоминала американская журналистка Бесси Битти, приехавшая в Россию в 1917 году вместе с ее хорошо известным соотечественником Джоном Ридом. — На самом деле это была добродушная маленькая женщина с мягким выражением больших синих глаз и волнистыми, тронутыми сединой каштановыми волосами, уложенными на затылке простым узлом».

В Смольном американку познакомили с Коллонтай, которой прочили наркомовский пост. Бесси Битти без околичностей спросила:

— Вы скоро будете министром?

— Конечно, нет, — ответила она, смеясь. — Если бы мне пришлось стать министром, я стала бы такой же глупой, как и все министры.

А 30 октября 1917 года Владимир Ильич Ленин вручил Александре Михайловне удостоверение, отпечатанное на бланке Петроградского военно-революционного комитета: «Республиканское Правительство (Совет Народных Комиссаров) уполномочивает товарища А. Коллонтай народным комиссаром общественного призрения».

На самом деле ее ведомство назвали Наркоматом государственного призрения. Это забытое ныне слово означало социальное обеспечение. Бесси Битти пришла к Коллонтай, чтобы выяснить, как будет организовано распределение сгущенного молока, полученного Красным Крестом из Соединенных Штатов. Не без ехидства напомнила наркому о недавнем разговоре.

— А я действительно глупею, — сказала Коллонтай. — Но что делать? Нас так мало, а работы много.

Наркомат госпризрения находился по адресу: Казанская улица, дом 7. Совет народных комиссаров расположился на третьем этаже Смольного института.

«Попасть на третий этаж, — писала 12 декабря 1917 года газета «Вечерний звон», — постороннему, не имеющему большевистских рекомендаций, трудно. Для охраны Совета народных комиссаров здесь дежурят днем и ночью усиленные наряды преданных большевикам солдат, матросов и красногвардейцев. Почти половина огромных комнат третьего этажа предоставлена солдатам. Здесь они едят и даже спят. Устроены нары.

Совет народных комиссаров заседает в бывшей половине светлейшей княгини Ливен. Рядом вывешено объявление о том, что Совнарком принимает посетителей от часа до четырех. Однако, чтобы проникнуть в приемную Совета народных комиссаров, надо войти в боковую комнату, у входа которой стоит матрос и требует не только пропуска, но и объяснений: по какому делу просит свидания с одним из членов совета народных комиссаров. Убедившись в «благонадежности» посетителя, матрос впускает в пустую комнату. Здесь дежурят несколько красногвардейцев.

Из этой комнаты посетитель входит, наконец, в приемную, где за столом сидит дежурный секретарь и дает посетителям нужные справки и устраивает свидания с народными комиссарами, когда это признано нужным. Сюда выходят члены Совета народных комиссаров по вызову секретаря и принимают посетителей.

Ленин и Троцкий почти совсем не выходят к посетителям. Они принимают в кабинете, в который имеют доступ только особо «почетные посетители». Приходят посетители и с «секретными» донесениями. Таких немедленно направляют в революционный комитет и следственную комиссию.

Часто приходят и просители. Общий тип их напоминает посетителей приемных митрополита Питирима, когда он был у власти, Григория Распутина и т. п. Здесь и бедные вдовы, и отставные капитаны. Раньше хлопотали о месте исправника, а теперь хлопочут о месте уполномоченного от Совета народных комиссаров в провинции. Большинство посетителей просят о командировках по большевистским делам. В приемной Совета народных комиссаров можно также встретить представителей «торгового мира» из числа тех, которые посещали кафе «Пекарь» и «Концерт».

Революция в семье

В ее руках оказалось огромное хозяйство, вспоминала Александра Коллонтай: «Это и приюты, и инвалиды войны, и протезные мастерские, и больницы, и санатории, и колонии для прокаженных, и воспитательные дома, и институты девиц, и дома для слепых».

Нарком рассказала иностранным журналистам, что в России два с половиной миллиона инвалидов войны и еще четыре миллиона раненых и больных. Все они теперь зависели от ее способности им помочь. Она сразу поставила вопрос о пенсиях инвалидам войны, многие из которых нищенствовали. Журналисты спрашивали ее, как она намеревается добыть такие большие средства.

— Находила же страна деньги на войну, — отвечала она. — Найдем и на это.

Но денег наркомату давали мало. На одном из первых заседаний правительства Коллонтай обратилась с просьбой выделить ее наркомату «сверхсметные ассигновки в размере пяти-шести миллионов рублей». В тот день денег не дали, Александру Михайловну попросили договориться с ведомством финансов. 24 ноября Коллонтай вновь обратилась к коллегам по Совнаркому с просьбой до наступления нового года выделить 10–12 миллионов рублей. Ее запрос вновь переадресовали финансистам.

Капитан Жак Садуль, сотрудник французской военной миссии в Петрограде, так описывал свою встречу с Коллонтай: «Народный комиссар государственного призрения в элегантном узком платье темного бархата, отделанном по-старо-модному, облегающем гармонично сложенное, длинное и гибкое, свободное в движениях тело. Правильное лицо, тонкие черты, волосы воздушные и мягкие, голубые глубокие и спокойные глаза. Очень красивая женщина чуть больше сорока лет. Думать о красоте министра удивительно, и мне запомнилось это ощущение, которого я еще ни разу не испытывал ни на одной министерской аудиенции…