Сократ - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Суриков cтр.№ 74

Тогда же «отцы-основатели» Соединенных Штатов Америки, одержав победу в войне за независимость от Англии — а она, несомненно, тоже имела революционный характер — и составляя конституцию, которая должна была лечь в основу устройства Нового государства (кстати, по этой конституции американцы живут и ныне, внеся в нее за 200 с лишним лет очень незначительное число поправок), точно так же ориентировались на римские образцы. Всем известно, что, например, верхняя палата высшего законодательного органа США получила название сенат — как в Древнем Риме. Более того, здание, в котором она заседает, именуется Капитолием, тоже на римский манер.

В чем же дело? Почему афинским опытом пренебрегали, а римский брали за основу? Ведь в Риме, даже в лучшие времена республиканского правления, никогда не было реальной, полномасштабной демократии, всегда решительно преобладали олигархические элементы.

Главная причина здесь в том, что афинское народовластие считали слишком крайним и радикальным, слишком подверженным тенденциям охлократии — «власти толпы» — и засилью демагогов. Ведь сведения о демократических Афинах и, главное, их оценки черпали в основном из античных философских трактатов. А философы, как правило, ни в коей мере не относились к восторженным приверженцам демократии «афинской чеканки», напротив, жестко критиковали ее. Более того, занимали по отношению к ней позицию неприятия, причем неприятия полного и безоговорочного: отвергали не какие-нибудь отдельные недостатки этой системы, предлагая их исправить, а всю систему как целое, полагая ее в принципе порочной и неисправимой .

Чисто тенденциозными (и даже, не побоимся этого слова, конъюнктурными) выглядят попытки некоторых современных ученых объявить, скажем, Аристотеля или тем более Платона сторонниками демократии . Синтия Фаррар в известной книге «Происхождение древнегреческой мысли» полемизирует с распространенным мнением, согласно которому влиятельные политические мыслители классической Греции были, все как один, противниками народовластия, и указывает на три исключения, трех идеологов демократии, каковыми считает философов Протагора и Демокрита, а также историка Фукидида.

Третий пример исследовательницей явно выбран неудачно: уж очень сильной натяжкой будет называть демократом Фукидида. Великий историк видел идеального государственного деятеля в Перикле — а ведь при нем «по названию… было правление народа, а на деле власть первого гражданина» (Фукидид. История. II. 65.9); оптимальным же государственным устройством для Фукидида являлась умеренная олигархия Пяти тысяч, установившаяся в 411 году до н. э. (Фукидид. История. VIII. 97.2) . Остаются Протагор и Демокрит. Вырисовывается, кстати говоря, несколько пикантная ситуация: самая развитая демократия была в Афинах, а главным (по сути, единственным) центром демократического мышления оказываются Абдеры. Тут еще, как нарочно, припоминается, что абдериты в Греции слыли людьми крайне тупыми и несообразительными, попросту дурачками; они были излюбленными героями анекдотов, как у нас — пошехонцы и т. п.

Вернемся к Сократу. В его учении также были налицо элитарные, даже антидемократические элементы . С симпатией, как мы видели, относился он к Спарте и спартанским порядкам, которые не имели ничего общего с радикальной демократией. Правда, в западной историографии периодически повторяются попытки «обелить» Сократа от этого антидемократизма. Так, например, по мнению Г. Властоса , это-де Платон, причем только в своих зрелых трудах, сделал из своего учителя элитистского философа, а на самом деле взгляды того были вполне демократическими, эгалитарными. В данном случае — как и в упоминавшихся выше примерах с Платоном и Аристотелем, — конечно, априорные идеологические установки торжествуют над научной акрибией. Уж очень хочется сделать великого мыслителя прошлого, одного из «учителей человечества», нашим единомышленником. Причем сделать вопреки всякой очевидности.

Политические взгляды Сократа стояли в тесной связи с его общемировоззренческими принципами, сформировавшимися в полемике «босоногого мудреца» с софистами.

Напомним, практически все представители софистического движения (кто-то в большей, кто-то в меньшей степени) придерживались релятивизма, прежде всего гносеологического, но имевшего тенденцию также проникать в сферу, с одной стороны, онтологии, с другой — этики и политики. В противовес им Сократ, решительный противник релятивистских идей, доказывал существование объективной истины, которую к тому же можно, хотя и трудно, отыскать. Он учил, что есть обязательные для всех, неписаные моральные законы — законы добра и истины. Тот, кто их постигнет, не сможет уже совершать дурные поступки. Вот только дано это далеко не каждому: научиться нравственности могут лишь немногие, ибо это требует большой самоотдачи и искреннего стремления.

Упомянем теперь о том, что в античности этика и политика не мыслились как две отдельные, изолированные друг от друга сферы бытия, а фактически отождествлялись. Любое этическое учение было тем самым одновременно политическим и, наоборот, любое политическое учение — этическим. Справедливо подчеркивается, например, что «этика и политика Аристотеля изучают один и тот же вопрос… Этика великого Стагирита… переходит в политику» . Знаменитые этические трактаты этого мыслителя («Никомахова этика» и др.) одновременно являются трактатами политическими.

Так и у Сократа этические взгляды определяли политическую позицию. В отличие от софистов, многие из которых были сторонниками демократии, он находил более чем достаточно пороков в этой форме правления и не боялся критиковать их. Особенное его неприятие вызывали непрофессионализм и некомпетентность полисного народоправства. Он говорил: «Глупо должностных лиц в государстве выбирать посредством бобов (то есть с помощью жребия. — И. С.), тогда как никто не хочет иметь выбранного бобами рулевого, плотника, флейтиста или исполняющего другую подобную работу, ошибки в которой приносят гораздо меньше вреда, чем ошибки в государственной деятельности» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. I. 2. 9).

Итак, столь характерная для античных демократий жеребьевка , по мнению Сократа, порочна по своей сути. Управлять полисом должен не кто угодно, а специалисты, люди знающие и тем самым «избранные». О массе же демоса это сказать никак нельзя. Не случайно афинский философ с некоторым пре зрением относился к простонародью. Вот как наставлял он одного из своих собеседников: «Неужели ты стесняешься валяльщиков, башмачников, плотников, кузнецов, земледельцев, купцов, рыночных торговцев, думающих только о том, чтобы им купить что-нибудь подешевле и продать подороже? А ведь из всех них и состоит народное собрание» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. III. 7.6).

Наиболее фундаментальный анализ политических взглядов Сократа содержится в монографии Р. Краута «Сократ и государство» , и поэтому на взглядах ее автора необходимо остановиться подробнее. Краут, стараясь взвешенно подходить к проблеме, утверждает, что Сократ относился к афинской демократии отчасти позитивно, а отчасти негативно, то есть что-то в ней принимал, а что-то не принимал.

А именно: афинская демократия характеризовалась двумя главными чертами: свободой и равенством. Из этих двух принципиальных характеристик свобода была Сократу, естественно, симпатична (поскольку она позволяла ему беспрепятственно высказывать свои идеи), а вот равенства он не одобрял, ибо оно приводило к автоматическому господству большинства, то есть к власти некомпетентной толпы, которую столь часто критиковал философ. Перед нами весьма интересная точка зрения, имеющая право на существование. Однако если мы ее примем, то окажемся перед противоречием. Краут и сам не может не признать, что Сократе большой похвалой отзывался о спартанском государственном устройстве. Однако в Спарте-то как раз из двух вышеназванных черт свобода отсутствовала, а равенство граждан всячески насаждалось.