Виктор Муравленко - читать онлайн книгу. Автор: Александр Трапезников cтр.№ 26

Уже в 26 лет он занимает руководящие должности на нефтепромыслах Баку и Поволжья. А в 1939 году Байбакова переводят в Наркомат нефтяной промышленности — начальником Главвостокнефтедобычи. В 1940 году двадцатидевятилетний Николай Константинович становится заместителем наркома нефтяной промышленности СССР. А в 1944-м — наркомом. Государственный деятель высочайшей пробы. Его трудовой стаж исчисляется почти семьюдесятью годами, из них сорок лет он работал в высших органах власти. В годы Великой Отечественной войны он внес огромный вклад в обеспечение горючим фронта и тыла. (О его роли в создании и развитии «Третьего Баку» — Западной Сибири еще будет сказано особо.) Его острый и пытливый ум вникал в сущность тактических и стратегических проблем страны. Он поднял экономику державы до таких высот, которые в условиях «российской капитализации» могут быть достигнуты не раньше, чем через столетие. Госплан СССР под руководством Байбакова в послевоенное время вывел страну на ведущее место в мире по основным экономическим показателям, а правительство РФ в девяностые годы своими постановлениями и действиями за такой же срок опустило престиж государства до уровня стран «третьего мира».

Как пример его живого интереса ко всему, к любым технологическим решениям проблем можно привести один, не лишенный юмора, случай. Когда он уже ушел из Госплана и правительства, довелось ему присутствовать на одном из совещаний по экономике, на котором обсуждался закон о запрете самогоноварения (время горбачевской «перестройки»). По предложению Байбакова фраза в законе «получение самогона путем тепловой перегонки браги» была заменена другой: «…путем отделения спирта от браги». Почему? Да потому что, будучи на Севере не частым гостем, а полноправным хозяином-жителем, он видел, как мужики на буровой производят самогон: брагу они выносили на мороз, и спирт всплывал наверх, а остаток замерзал — вот и весь секрет, и нечего мудрствовать… К слову сказать, на Севере Байбаков порою попадал в экстремальные ситуации, но никто не видел его растерянным или возбужденным. Всегда выдержанный и спокойный, он давал верные указания, принимал правильные решения. Никогда не говорил грубого слова: человечность и деловитость — вот стиль жизни этого «последнего сталинского наркома».

Подлинный патриот, он всегда высокопрофессионально служил своей стране — в правительствах и Сталина, и Хрущева, и Брежнева, и Андропова. Вот только стал не нужен Горбачеву, когда тот пришел к власти. Конечно, строители и созидатели разрушителям не нужны — у тех иные задачи. А ведь побольше бы таких Байбаковых — и страна наша жила бы совсем по-другому, намного лучше. Но, может быть, Байбакова и Муравленко рождает лишь героическая эпоха, а не время стяжателей…

Но вернемся к комсомольско-молодежной бригаде Виктора Муравленко, которому в ту пору было всего двадцать пять лет. По всей стране тогда гремел «метод Байбакова», который применялся в борьбе с прорывом верхних вод в нефтяных пластах путем закачки в скважины цемента под высоким давлением. Взяла этот метод на вооружение конечно же и его бригада. Коллектив Муравленко, за спиной которого был уже опыт и грозненских, и лок-батанских буровых, и серьезная инженерная подготовка, всегда был первым — по производительности, по трудовой дисциплине, культуре производства. Но главное — по скорости бурения скважин.

А какая человечная и дружественная атмосфера сложилась внутри бригады! И тоже — благодаря исключительному дару общения Муравленко, его моральным качествам. Он знал, какие у кого заботы, печали и радости, кто чем дышит. Когда у помбура Карасева тяжело заболела мать, Виктор пошел в профком, добиваясь для нее санаторной путевки на курорт. Отказали. Отправился к секретарю парткома. Убедил и добился своего. Не привык отступать, раз того требует дело. У верхового Карабачева родился первенец, а жил тот в каморке, да еще «под надзором» склочной тещи. Карабачева обеспечили всем необходимым для сына — подарили пеленки, люльку, даже самовар. Но где это все разместить? Нужна квартира, хоть какая-то. А Муравленко сам жил в частном домишке, снимал угол. Да и Клавдия тоже была на сносях — и у него в семействе ожидалось прибавление. Виктор опять пошел по «профкомам и парткомам». Карабачева после долгих уговоров начальства внесли в список на получение жилплощади. Как и Муравленко. Но действовало негласное правило: двух квартир на одну бригаду не дают. И Муравленко решил отказаться, уступить свою очередь своему верховому — тому в данный момент жилье было нужнее. А что же Клавдия? Только тяжело вздохнула, но решение мужа приняла безропотно. Уж его-то принципиальный характер она знала лучше прочих.

Приходилось улаживать любые дела, не только бытовые, но и… сердечные. У Коли Судачкова любимая девушка вышла замуж за другого. Трагедия, как ни верти. Бедный парень совсем сник. Муравленко и тут действовал как заправский психолог, помог вновь обрести себя, не пуститься во «все тяжкие», не потерять от отчаяния голову. Нашел те самые нужные слова, которые говорит не руководитель, а друг. Это ведь совсем не так просто — создать в коллективе особую атмосферу радушия, взаимопонимания, мужской дружбы. Тот микроклимат, в котором хочется жить и работать, а не просто «отбарабанивать» трудовую повинность «за бабки».

Муравленко был подлинным вожаком, лидером. Однажды у бурильщика Косова произошла авария — трубы застряли в скважине, произошел так называемый «прихват». Неприятный момент. В таких случаях, чтобы освободить прихваченный инструмент, трубы надо тянуть лебедкой, повернуть ротором. Это опасно, да к тому же трубы эти будто намертво застыли на одном месте. Виктор приказал всем покинуть буровую. Остался один, посчитав, что имеет право рисковать только собой — больше никем из бригады. Начал на предельной нагрузке вырывать инструмент из скважины. Стальные тросы натянулись как нити, сорокаметровая вышка буквально гнулась от напряжения. Еще миг — и она могла бы опрокинуться. Или тросы оборвались бы. Тогда — смерть. Но техника устояла. И Муравленко выдержал. Вырвал инструмент, спас скважину. Бледный от напряжения вернулся к своим товарищам, где попал в радостные объятия. И это был не только геройский подвиг. Это была проверка человека на прочность, на силу воли и знания. А в об-щем-то — обычнее дело для мастера-буровика. Но именно из таких поступков рождается Человек. К слову, любой из бригады Муравленко мог бы взять ответственность на себя, они все были спаяны воедино, и позднее, в разные годы все до одного были отмечены правительственными наградами Родины.

Если что и подводило, то только техника, но не люди. Все буровые в Среднем Поволжье в ту пору работали на паровом приводе с маломощными насосами. Оборудование было сборным, укомплектованное техникой с разных заводов. Паровые машины — с Туапсинского машиностроительного, насосы — с грозненского «Красного молота», буровые лебедки — с завода имени лейтенанта Шмидта. Валики с шестеренками у этих трехскоростных лебедок постоянно перегревались, не выдерживали. «Поросят», как называли их буровики, приходилось периодически поливать водой. Так и кричали: «Поливайте «поросенка», снова перегрелся!» Часто искривлялись скважины, отклонялись от заданного направления на 30–40 градусов. Обламывалось шарошечное долото. Всё это сильно тормозило процесс бурения. Приходилось то поливать «поросят», то поднимать колонну труб и менять долото.