– Привет, Дина, – говорит она. – Из какой палаты эта пациентка?
– Я и сама могу сказать вам, – говорю я. – Вот отсюда.
– Если не возражаешь, я хотела бы услышать это от Дины.
– Ханна говорит правду, – смеется Дина. – Вот ее палата.
Медсестра с четвертого этажа разворачивается и везет меня в мою палату.
– Что-то случилось? – спрашивает при виде нас Габби.
Не успеваю я ответить, как эта докучливая медсестра обращается прямо ко мне.
– Послушай, – говорит она, – каждый время от времени принимает неверные решения. Я вижу, что это не лучший период в твоей жизни, так что не буду заострять внимание на случившемся. Но ко мне на этаж ты больше ни ногой, договорились?
Я киваю, и она идет к двери.
– Постойте, – окликаю я ее, и только тут понимаю, что не знаю ее имени. – Простите, как вас зовут?
– Ханна.
– Ради бога, я просто хочу извиниться!
– Я понимаю. Меня зовут Ханна.
– Ох, прошу прощения.
Медсестра поворачивается к Габби.
– Она всегда у вас такая любезная?
– Похоже, сегодня не лучший день в ее жизни, – говорит в мое оправдание Габби.
– Я просто хотела извиниться за свое поведение. Мне жаль, что я отняла у вас столько времени.
– Рада слышать, – она делает шаг к двери.
– Ханна, – говорю я ей вслед, – это моя вина.
– В смысле?
– Генри ни в чем не виноват. Он все время держался подчеркнуто профессионально, а я старалась перевести наши отношения на личный уровень. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня его сочли плохим работником.
Кивнув, она выходит в коридор. Не знаю, поверила ли она мне, но мое сегодняшнее поведение явно свидетельствует в пользу того, что со мной не все в порядке.
Я поворачиваюсь к Габби.
– Генри там не было, а я устроила настоящую сцену.
– Ясно. В твое отсутствие заходила доктор Винтерс. Сказала, что мы можем ехать домой.
– Но как мне быть с Генри? Не могу же я уехать, так и не повидавшись с ним.
– Не знаю, – вздыхает Габби. – Может, ты еще встретишься с ним? Когда будешь ходить на терапию?
– Может быть.
– Если вам суждено найти друг друга, то рано или поздно это произойдет. Так ведь?
– Пожалуй, – говорю я с некоторым сомнением.
В палату заглядывает Дина.
– Ну как, вы готовы?
– Да, – киваю я.
Габби берет мои вещи, а Дина везет меня к лифту. Вниз мы спускаемся вместе. То ли это профессиональная этика, то ли она боится, что я снова сбегу.
– Спасибо, Дина, – говорю я, когда мы выезжаем на улицу.
Она машет мне на прощание и скрывается в дверях. В следующее мгновение к выходу подъезжает Марк. Он выскакивает из машины и спешит к нам с Габби. За все время в больнице я так ни разу его и не видела. Ну разве не странно? Я бы точно пришла навестить его, окажись он на моем месте.
Габби и Марк запихивают мои вещи в машину, а я бросаю последний взгляд на больницу.
Что, если я так и не увижусь больше с Генри?
Габби открывает дверцу машины и помогает мне забраться на заднее сиденье, а Марк убирает кресло в багажник. Мы разворачиваемся и уезжаем.
Если мне суждено найти его, это непременно произойдет.
Не то чтобы я в это не верила… просто иногда мне хочется самой определять, в какую сторону направить свою судьбу.
* * *
Габби уехала с утра пораньше, чтобы провести день у родителей. Марк приезжает в обед за вещами, и ей не хочется находиться с ним в одном доме.
До обеда еще далеко, и я решаю, что надо как-то убить время. Почему бы не позвонить родителям и не сообщить им последние новости? Думаю, я успею перехватить их, пока они не отправились ужинать.
Я набираю Лондон, в надежде сразу же вывалить на них известие о своей беременности. Но трубку неожиданно берет моя сестра.
– Сара? – спрашиваю я. – Что ты там делаешь?
– Ханна! – радостно восклицает она. – Мы с Джорджем приехали на выходные.
Я слышу на заднем фоне голос отца, который спрашивает, кто звонит.
– Это Ханна, – сообщает ему Сара. – Подожди, папа… Ханна, папа хочет с тобой поговорить.
– Ханна-Саванна, – раздается в трубке голос отца. – Как поживаешь?
– Я в порядке, папа. А ты как?
– Хороший вопрос, – смеется он. – Да нет, у нас тоже все в порядке. Мы с мамой как раз решаем, что нам заказать на ужин. Сара и Джордж пытались вытащить нас в какой-нибудь ресторанчик, но тут такой ливень, что лучше посидеть дома.
Итак, с ходу обрушить на них новости не получилось. Или?
– Понятно, па. Знаешь, я беременна.
…
…
…
Такое чувство, что на том конце повесили трубку.
– Папа?
– Я здесь, – говорит он слабым голосом. – Сейчас позову маму.
В трубке раздается еще один голос.
– Здравствуй детка, – это уже мама.
– Ханна, – просит отец, – не могла бы ты повторить то, что сказала мне сейчас? А то мама решит, что я ее разыгрываю.
Ну что, еще раз?
– Мам, я беременна.
…
…
…
Снова молчание. А затем…
– Сара! Сара! Иди скорей сюда!
– Что, мам? Да не кричи ты так!
– Ханна беременна.
Я слышу, как они рвут друг у друга трубку. Мама побеждает.
– Ну же, рассказывай! – восклицает она. – А кто отец ребенка? Я и не знала, что у тебя с кем-то серьезные отношения.
Что?
Мама думает, что я забеременела по собственному желанию.
Она думает, что у ребенка будет отец.
Моя мать, моя собственная мать имеет настолько смутное представление о моей жизни, что решила, будто я запланировала ребенка.
Сама идея кажется мне настолько абсурдной, что я начинаю хохотать. Я смеюсь и смеюсь, пока из глаз у меня не начинают течь слезы.
– Про отца и речи нет, – говорю я между приступами смеха. – Все произошло по залету. Я буду матерью-одиночкой.
– О-о, – говорит мама. – Понятно.
– Чудесные новости! – забирает у нее трубку мой папа. – У меня будет внук. Я научу его всему, чему деды учат своих внуков!
– Конечно, – вежливо отвечаю я.