Преступники. Мир убийц времен Холокоста - читать онлайн книгу. Автор: Гюнтер Леви cтр.№ 28

Кампания против евреев во время войны с Советским Союзом значительно увеличила психологическое бремя, о котором говорил Франк. Известно, что существует обратная связь между расстоянием и убийством: тем легче отнимать жизнь, чем больше расстояние между преступником и его жертвой ⁶. Эта связь рассматривается в исследовании подчинения, проведенном психологом Стэнли Милгрэмом в начале 1970-х гг., и она проявляется в приемах ведения войны ⁷. Сбросить бомбы из высоко летящего самолета психологически легче, чем проткнуть штыком вражеского бойца. Тот способ, которым проводилось истребление евреев в первый год войны, подразумевал именно близкий контакт между убийцей и жертвой, что, как известно, очень трудно. Поэтому неудивительно, что практика массовых убийств оказывала тяжелое эмоциональное воздействие. Согласно одному из исследований, около 20 % членов айнзацгрупп испытывали серьезные психологические проблемы ⁸.

Большинство тех, кто подавал прошение о переводе с этой мерзкой работы, не обязательно были против убийства евреев по моральным причинам, они просто не могли сами принимать участие в них. Массовые убийства приводили их в состояние физического или эмоционального расстройства, а убийство женщин и детей было особенно трудным. Принимавшие в этом участие переживали нервные срывы, были случаи, когда люди кончали жизнь самоубийством или сходили с ума. Роберт Лифтон брал интервью у немецкого психиатра, занимавшегося лечением членов айнзацгрупп. Он сообщил, что столкнулся с сильной тревогой, ночными кошмарами, дрожью и многочисленными жалобами на самочувствие своих пациентов ⁹. Сегодня мы называем такую реакцию посттравматическим стрессовым расстройством.

Высокопоставленным офицером СС, который пережил нервное расстройство в результате своего участия в массовых убийствах, был руководитель СС и полиции Эрих фон дем Бах-Зелевски, руководивший айнзацгруппой B и другими подразделениями, участвовавшими в антипартизанских боевых действиях и убийствах евреев в центральной России. Фон дем Бах присутствовал на массовых казнях и как минимум однажды принял участие в расстреле ¹⁰. Он приобрел репутацию фанатичного нациста и яростного уличного бойца в 1920-е гг., и, оказавшись в России, он продолжил истреблять всех идеологических противников с эффективностью, жестокостью и усердием ¹¹. Тем не менее в марте 1942 года Бах был госпитализирован с серьезным кишечным расстройством и нервным срывом. Эрнст-Роберт Гравиц, начальник медицинской службы СС, докладывал Гиммлеру, что Бах страдает от нервного истощения и «галлюцинаций о расстрелах евреев, которыми он руководит, и других тяжелых событиях на Востоке» ¹².

Сам Бах отказывался признать, что проявил слабость. Он обвинил своих врачей в том, что они «отравили его эмоционально» и довели до нервного расстройства. «Как ваш ветеран, – писал он Гиммлеру, – который чувствует себя лучше с каждым днем, я отвергаю подобное искажение фактов». Он продолжил, утверждая, что в течение года докажет, что «ваш старый бывалый солдат не позволит сломить себя подобным трудностям»¹³. Бах сдержал слово и несколько месяцев спустя продолжил убивать евреев и проводить антипартизанские операции. В августе 1944 года Баху поручили командование всеми войсками при подавлении Варшавского восстания, и он вновь отличился своей жестокостью. В обмен на его свидетельские показания на Нюрнбергском процессе против его руководства, Бах так и не был обвинен в военных преступлениях. Но в 1961 году его признали виновным в убийстве нескольких немецких коммунистов в начале 1930-х гг., и он умер в мюнхенской тюрьме 8 марта 1972 года.

Дело Алфреда Филберта, офицера СС и руководителя айнзатцкоманды, подтвердило, что даже ярый нацист, ненавидящий евреев, не застрахован от нервного расстройства. Юрист Филберт руководил айнзацкомандой 9 в составе айнзацгруппы A и отличился во время уничтожения еврейской общины в Вильнюсе. В 1962 году германский суд приговорил его к пожизненному заключению за соучастие в убийстве, по меньшей мере, 6800 человек. В свою защиту Филберт доказывал, что он просил перевести его на другую должность в Берлин, но суд постановил, что он поступил так не по соображениям совести. Как раз наоборот, Филберт отдавал приказы о расстрелах всех евреев, которых ему удалось схватить, и вел себя по отношению к жертвам самым «бесчеловечным» образом. Филберт, как определил суд, просил о переводе из-за «нервного напряжения», которое было результатом командования айнзацкомандой 9¹⁴. Согласно документам, Филберта перевели в Берлин, поскольку он страдал от нервного расстройства и тяжелой депрессии, убивая людей на протяжении четырех месяцев. Исходя из этого, можно сделать вывод, что традиционное моральное осуждение убийства невиновных до некоторой степени сохранилось в умах даже самых фанатичных нацистов. Несмотря на их убеждения, что евреи представляют собой низший вид, их старые ценности и совесть еще не были полностью забыты ¹⁵.

Многие солдаты и те, кто участвовал в убийстве евреев, сталкивались с подобными психологическими проблемами. Во время расстрела примерно двух тысяч евреев в Белоруссии, с членом полицейского отряда случился нервный припадок, и его, кричащего, пришлось увести. Этот опыт оказался таким разрушительным для еще одного члена этого отряда, что он дезертировал¹⁶. У других были более слабые симптомы психологического стресса. Некоторые из этих людей справились со своей проблемой и привыкли к повседневным убийствам; остальные просили о переводе, и большая часть этих просьб была удовлетворена.

Член айнзацгруппы C вспоминал: во время первой казни «я смог выстрелить всего раз пять. Мне стало плохо, все было как будто во сне… Я отошел и остановился примерно в 50 метрах от расстрельной команды. Было очевидно, что я был не в состоянии продолжать расстрел. Нервное напряжение было слишком сильным для меня»¹⁷. Согласно свидетельским показаниям членов айнзацкоманды «Тильзит» на послевоенном суде, несколько членов отряда, которым тогда было по 18 и 19 лет, почувствовали себя плохо, и их вырвало во время расстрела нескольких еврейских подростков. Некоторые жертвы были только ранены, и из ямы доносились крики с просьбой прекратить их страдания. Двое из производивших расстрел молодых солдат были в такой плохой форме, что командир вынужден был занять их место¹⁸. Член другого такого же подразделения описывал сцену расстрела примерно 400 еврейских мужчин, женщин и детей: «На месте казни был хаос. Нескольким людям стало плохо. Жертвы падали в ров, и некоторые из них были все еще живы… Я почувствовал тошноту, когда увидел кровавую массу, двигающуюся в канаве, и я отвернулся. У меня свело желудок. В итоге я выпил много шнапса»¹⁹. Еще один стрелявший, который заболел после того, как убил двух женщин и двух детей, признавался: «Я не мог ни есть, ни работать два дня. Весь первый день я оставался в постели» ²⁰. Участник массового убийства в Могилеве рассказывал: «После этого события я не мог ни спать, ни есть. У остальных была такая же реакция»²¹. Зафиксировано еще очень много подобных случаев ²².

Как правило, тех, кто сталкивался с подобного рода психологическими проблемами, командиры освобождали от участия в расстреле. Часто тем, кого считали «слабохарактерными», поручали обязанности по конвоированию или охране. Также известны случаи, когда офицеры перед расстрелом объявляли, что те, кто не способен это сделать, могут быть освобождены от этой обязанности. Майор Вильгельм Трапп делал подобное предложение людям 101-го резервного полицейского батальона в июле 1942 года, и десять-двенадцать человек воспользовались этой возможностью. Несколько месяцев спустя лейтенант Хайнц Бухман освободил от этой обязанности четырех человек из своей роты²³. Такая же политика преобладала в 320-м полицейском батальоне ²⁴ и в айнзацгруппе D, где людей информировали о такой возможности во время учений ²⁵. Многие из этих мер проводились скрытно. Кристофер Браунинг отмечает, что «уклониться можно было легко, а вот противостоять и препятствовать категорически воспрещалось». Согласно его подсчетам, в полицейских подразделениях доля тех, кто стремился избежать участия в убийствах, составляла от 10 до 20 % ²⁶. Практика удовлетворения подобных просьб согласовывалась с позицией Гиммлера, поскольку он хотел, чтобы важная задача уничтожения евреев проводилась людьми с твердыми убеждениями. Более того, офицеры, которые руководили проведением этих операций, несомненно, были заинтересованы в сведении к минимуму осложнений и предпочитали полагаться на добровольцев, которых обычно было достаточно ²⁷.