Элис грустно взглянула на него.
– Ты мне никогда не говорил, – упрекнула она его.
– Что не говорил?
– Что подарки, которые ты мне дарил, тебе не по средствам.
– А что бы это изменило?
– Все! – вспылила Элис. – Это бы все изменило! Мы были бы осмотрительнее. Не разъезжали бы по “Паласам”! Ну, Стиви, как же так… Я думала, ты завсегдатай в “Плазе”, видела, что ты все покупаешь и покупаешь, мне казалось, что у тебя есть деньги. Мне даже в голову не приходило, что ты живешь в кредит. Почему ты мне не сказал?
– Потому что мне было стыдно.
– Стыдно? Чего ты стыдился? Стиви, я все-таки не проститутка и не мерзавка. Я с тобой не для того, чтобы получать подарки или доставлять тебе неприятности.
– Тогда почему ты со мной?
– Да потому что я тебя люблю! – закричала Элис.
Она смотрела на Стивена в упор, по щеке у нее катилась слеза.
– Ты меня не любишь? – всхлипывая, продолжала она. – Ты на меня злишься, да? Потому что ты из-за меня в дерьме?
– Я тебе вчера уже говорил в машине, Элис, наверно, нам обоим стоит подумать, взять паузу, – осторожно предложил Стивен.
– Нет, не уходи от меня!
– Я хочу сказать…
– Уйди от жены! – взмолилась Элис. – Если ты меня любишь, уйди от жены. Только не бросай меня. У меня есть только ты, Стивен. Никого, кроме тебя. Если ты уйдешь, у меня никого не останется.
Она рыдала в голос, тушь размазалась по щекам. Все вокруг смотрели на них. Стивен поспешил ее успокоить:
– Элис, ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Нет, не знаю! Скажи мне! Покажи, как ты меня любишь! Не надо уезжать прямо завтра, останемся здесь еще на несколько дней, напоследок. Почему бы тебе не сказать в журнале, что мы пойдем на прослушивание и подготовим статью о пьесе изнутри? Репортаж из-за кулис спектакля, о котором все будут говорить! Тогда тебе оплатят расходы. Пожалуйста! Хоть на пару дней.
– Хорошо, Элис, – обещал ей Стивен. – Останемся еще на понедельник и вторник, сходим на прослушивание. И напишем вместе статью для журнала.
* * *
После ужина, дома у Дерека и Дарлы.
На город опустилась ночь. Анна с Дереком убирали со стола. Дарла курила на улице, у бассейна. Я подсел к ней. Жаркий воздух полнился трелями сверчков.
– Ты только взгляни на меня, Джесси, – саркастически произнесла Дарла. – Собиралась свой ресторан открывать, а теперь заказываю пиццу по воскресеньям.
Я чувствовал, что она расстроена, и попытался ее подбодрить:
– Пицца – это просто традиция.
– Нет, Джесси. И ты это знаешь. Я устала. Устала от этой жизни, от ненавистной работы. Знаешь, что я себе говорю, когда прохожу мимо какого-нибудь ресторана? “Он мог бы быть моим”. А вместо этого горбачусь сиделкой. И Дерек ненавидит свою работу. Двадцать лет ненавидит. А в последнюю неделю, когда вместе с тобой снова занимается расследованием, опять на коне, сияет и глядит именинником.
– Это его призвание, Дарла. Дерек – потрясающий детектив.
– Джесси, он больше не может быть копом. Тем более после всего, что случилось.
– Тогда пусть выйдет в отставку и займется чем-то другим! На пенсию он заработал.
– Мы за дом еще не все выплатили.
– Так продайте его! Дети через пару лет все равно разъ едутся по университетам. Найдите спокойный угол, подальше от этих городских джунглей.
– И что мы там будем делать? – безнадежным голосом спросила Дарла.
– Жить, – ответил я.
Она молча смотрела в одну точку. На ее лице плясали отблески бассейна.
– Пошли, – наконец сказал я. – Хочу тебе кое-что показать.
– Что именно?
– Проект, над которым я работаю.
– Какой проект?
– Ради которого я скоро уйду из полиции. Я не хотел тебе говорить, пока не все готово. Пошли.
Мы сели в машину, оставив Дерека с Анной дома. Двинулись в сторону Куинса, потом свернули на Риго-парк. Когда машина остановилась на нужной улочке, Дарла поняла. Она вышла из машины и оглядела домик:
– Ты взял его в аренду?
– Да. Там была какая-то галантерейная лавка, она закрылась. Я перекупил аренду по дешевке. Скоро начну работы.
Она смотрела на вывеску, завешенную тканью.
– Только не говори, что…
– Вот именно, – ответил я. – Постой тут секунду.
Я вошел внутрь и зажег вывеску. Нашел лестницу, вынес ее наружу, дотянулся до парусины и сорвал ее. И в ночи засияли буквы:
Дарла не говорила ни слова. Мне стало не по себе.
– Смотри, у меня сохранилась ваша красная книга со всеми рецептами, – показал я ей драгоценный сборник, который вынес вместе с лестницей.
Дарла по-прежнему не произносила ни звука. Я снова попытался ее расшевелить:
– Правда, кулинар из меня тот еще. Я буду делать гамбургеры. Больше ничего не умею. Гамбургеры с Наташиным соусом. Может, ты бы помогла мне, Дарла? Открыли бы ресторан вместе. Это выглядит странновато, знаю, но…
– Странновато? – воскликнула она. – Это безумие, вот это что такое! Ты спятил, Джесси! Зачем ты это сделал?
– Чтобы все поправить, – тихо сказал я.
– Джесси, нельзя здесь ничего поправить! – в голос зарыдала она. – Слышишь? Того, что случилось, не поправит никто!
И в слезах кинулась бежать в ночь.
– 3. Прослушивание
Понедельник, 14 июля – среда, 16 июля 2014 года
Джесси Розенберг
Понедельник, 14 июля 2014 года
12 дней до открытия фестиваля
В то утро мы с Дереком сидели в уголке ресторана “Палас дю Лак”, наблюдая издали за Кирком Харви. Тот только что пришел на завтрак.
В зале появился Островски, заметил его и уселся за его столик.
– К сожалению, кто-то уйдет обиженным, нынче утром отобраны будут не все, – сказал Харви.
– Прости, Кирк, что?
– Я не с тобой разговариваю, Островски! Я обращаюсь к оладьям, они не пройдут отбор. И овсянка не пройдет. Картошка тоже останется за бортом.
– Кирк, это всего лишь завтрак.
– Нет, дубина ты стоеросовая! Это гораздо больше, чем завтрак! Я должен подготовиться и отобрать лучших актеров Орфеа!
К их столику подошел официант, принять заказ. Островски спросил кофе и яйцо всмятку. Официант повернулся к Кирку, но тот лишь молча воззрился на него. Тогда официант спросил: