Арабы и море. По страницам рукописей и книг - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Шумовский cтр.№ 38

Бхарукачча, древняя Баригаза, еще в I веке нашей эры принимала греческие корабли. Но так как греки нашли более выгодным возить товары из Индии на арабских судах, то арабы постепенно увеличивали свое влияние, и приход ислама застал здесь прочно сложившиеся индо-арабские торговые связи. Чаул, где Афанасий Никитин, прибыв из Хормуза, впервые ступил на землю Индии, тоже был давним пунктом, через который шла оживленная торговля с Аравией и Персией. В Кулам, расположенный на крайнем юго-западе Малабара, уже недалеко от мыса Коморин, заходили все суда, следовавшие из Персидского залива в Китай. Из индийских портов большое значение для морской торговли арабов имел также Сурат.

В IX-Х веках арабские купцы, торговавшие с Индией, скапливали огромные капиталы, достигавшие 60 миллионов дирхемов (= 178 200 килограммам серебра); их экономическое могущество способствовало распространению ислама на индийской земле. Во всех крупных морских городах этой земли имелись постоянные арабские колонии. В одном только Саймуре число мусульман, осевших здесь со своими семьями, доходило до десяти тысяч; у них был свой судья. Такие же арабские торговые поселения имелись на различных островах Индийского океана; вечный скиталец Ибн Баттута в течение полутора лет пробыл на Мальдивском архипелаге в качестве судьи при тамошней колонии мусульманских купцов. Во всех этих колониях до сих пор сохраняется значительное влияние арабской культуры, а, например, в Индонезии и часть населения происходит от выходцев из Хадрамаута.

Помнится, среди образцов современной арабской прессы, читать которую учил меня на втором курсе Н.В. Юшманов, была газета «Хадрамаут», пришедшая в Ленинград через полсвета, не то из Батавии, нынешней Джакарты, не то из Сурабайи; издававшие ее местные арабы назвали свой орган именем далекой прародины. Прошло много лет, и, когда однажды, в день приезда президента Сукарно в Ленинград я развернул нашу «Вечерку», крупно напечатанные слова привета: «Сахабат абади – вечная дружба», где в индонезийских формах без труда угадывался арабский источник, вновь заставили меня подумать о том, как далеко занесли арабы свои трудный и притягательный, древний и вечно обновляющийся язык.

Кроме Индонезии и мелких островов в восточной части Индийского океана, крупным центром арабской оседлости был Цейлон. Местные жители, сингалезы, называли пришлое население – арабов marak-kala-minissu «жители моря, моряки»; это название красноречиво показывает пути арабской колонизации и ее первых деятелей. В свою очередь, разнообразие названий самого Цейлона повествует о том интересе, который возбуждал этот сказочно богатый остров у разных народов средневекового мира. Считают, что еще около 310 года до нашей эры через Цейлон шла торговля между Суматрой и Мадагаскаром. Арабские купцы и мореплаватели около начала новой эры основали колонию на западном берегу Суматры, и, по-видимому, с этого времени между Цейлоном и Аравией начинается торговля перцем, золотом, оловом и серебром. Оседлые поселения арабов на Цейлоне возникают в конце I века нашей эры. Располагались они на побережьях, и это естественно, если учесть, что по происхождению и по назначению они были связаны с морской торговлей. Для арабских купцов и мореходов, направлявшихся из Персидского залива в дальневосточные порты или шедших на кораблях в обратном направлении, Цейлон представлял удобную промежуточную станцию, где корабельщики и негоцианты отдыхали после долгого и опасного пути и собирали силы для дальнейшего плавания. Арабы ввозили сюда стальные изделия, одежды, вина, рис, малабарское корабельное дерево. Для вывоза Цейлон предоставлял им золото, жемчуг, рубины, топазы, сапфиры, алоэ, перец, кокосовые орехи, мускус, корицу, бразильское дерево, бамбук, лечебные травы, панцири священных черепах, слоновую и носорожью кость, шелк и чай. До погрузки на суда эти товары хранились на складах, принадлежавших не только арабским купцам, но и правителям острова. Последние извлекали из торговых операций с заморскими странами большие прибыли и всячески поощряли деятельность арабского купечества. Из цейлонских портов всего чаще посещались Коломбо, Тутаджам, Гали на западном берегу, Мукатам, Рамана-кута, Тиркуна-Малай – на восточном. Крайним пределом, до которого доходили арабские корабли на востоке, было побережье Китая до Желтого моря и берегов Кореи.

Еще в конце VII столетия Китай находит место в арабской схеме известного тогда мира, связываемой с именем сына завоевателя Египта Амра ибн ал-Аса – Абдаллаха и ставшей впоследствии традиционной. Понятие единой системы мира показано здесь отождествлением Земли с образом птицы и соответствующим этому делением ее на пять составных взаимосвязанных частей: Китаю отведено место головы, Индии – правого крыла, хазарам – левого; центральные мусульманские страны – Хиджаз, Ирак, Сирия, Египет, – рассматриваются как грудь, западные области халифата – хвост. В ранней мусульманской литературе Китай фигурирует как символ самой отдаленной страны, однако как раз в 651 году туда отправилось морем первое арабское посольство с подарками. Даты следующих путешествий – 711 и 712 годы. В 798 году арабы ездили в Китай три раза, а между 960 и 1280 годами отмечено двадцать посольств. Китайские исторические хроники приводят имя Сулимань, под которым без особого труда удается обнаружить Сулаймана, главу посольства 711 года. Большую сложность представляет отождествление форм Апу-Лоба, Апу-Гунфо, Мейди и Хэлунь, в которых ученым удалось прочитать имена первых аббасидских халифов Абу-л-Аббаса ас-Саффаха (750–754), Абу-Джафара ал-Мансура (754–775), ал-Махди (775–785), Харуна ар-Рашида (786–809).

Арабские источники IX века, среди которых главное место занимают «Сказания о Китае и об Индии» Абу Зайда Сирафского, основанные на рассказах купца Сулаймана и моряка Ибн Вахба, рисуют Китай как страну хорошо обработанных и плодородных земель. Самая распространенная из сельскохозяйственных культур – рис, за ним упоминаются персики, айва, лимоны, гранаты, бананы, миндаль, кокосовые орехи, сахарный тростник. Арабские суда привозили сюда слоновую кость, ладан, слитки меди, панцири черепах, глиняную посуду и мануфактурные изделия. Условия для развития торгового обмена были налицо, но основную роль в этом обмене играли древние статьи китайского вывоза – шелк и фарфор. Описывая Индию и Китай, арабские географы относятся к обоим народам доброжелательно. У индийцев они отмечают их душевную чистоту, героическое презрение к страданиям и смерти, возвышенный вкус меценатов, собирающих вокруг себя общество поэтов, астрономов и прорицателей. Китайцы характеризуются как честные, трудолюбивые и гостеприимные люди. Их арабское название Сын произошло от имени династии Цинь, правившей Китаем в III веке до новой эры, и, таким образом, сам язык свидетельствует о давности арабо-китайских связей. Для сравнения вспомним, что в нашем слове Китай отразилось название династии из тюркского племени киданей, правившей в Северном Китае всего тысячу лет назад.

Наряду с установлением постоянных арабо-китайских сношений продолжались традиционные торговые связи между Китаем и зороастрийцами-персами. В 758 году арабско-персидская флотилия захватила Гуанчжоу. Сообщая об этом, «История династии Тан» наряду с персами – Босы, – впервые называет Даши – арабов-мусульман. Императорские войска в это время были заняты на севере подавлением мятежа военачальника Ань Лушаня, тюрка по происхождению, поэтому арабско-персидский поход на Гуанчжоу прошел успешно. Город был частично разрушен, однако его важная экономическая роль способствовала залечиванию нанесенных ран. Имея с Китаем давние связи, арабы и персы могли по достоинству оценить значение Гуанчжоу для международной морской торговли: отсюда на запад выводились шелк, фарфор, мускус, а все привозимое поглощалось огромным рынком Внутреннего Китая. С 758 года арабы обосновались в Гуанчжоу, и впоследствии их статут в этом городе был регламентирован специальными договорами с китайским императором.