Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 179

Кроме того, по возвращении из похода Иван Тимофеевич должен был представить парагвайскому Минобороны детальный доклад о проделанной работе с указанием того, что необходимо сделать для реализации проектов по освоению Чако.

«Индейское» задание было особенно важной частью экспедиции. Кроме знакомства с вождями племен русский генерал должен был подробно описать уклад жизни туземцев, а также раздать подарки, которые должны были расположить их к Асунсьону – орудия труда, необходимые для проживания в джунглях материалы и даже вакцинировать их от возможного заражения инфекциями, к которым, как показала практика, у индейцев практически не было иммунитета.

Далее Беляеву поручили добиться приезда индейских вождей в Асунсьон, чтобы установить с ними постоянные отношения. Русский генерал понимал всю важность выполнения именно этой задачи экспедиции, поскольку без налаживания нормальных отношений с индейцами закрепить за собой Чако будет невозможно.

Поэтому он и решил начать выполнение поставленных ему задач не с «военного», а с «этнографического» аспекта и главной целью предстоящей экспедиции определил установление с индейскими племенами не только деловых, но и дружественных отношений.

Таким образом, И.Т. Беляев во время своих походов в Чако Бореаль совмещал множество функций – разведчика, ученого, военного, картографа, проявив при этом незаурядные качества.

Во время первой «чакской вылазки» под руководством Ивана Тимофеевича находились несколько парагвайских военных и проводников-индейцев, а также русских офицеров: братья Игорь и Лев Оранжереевы, донской казак, капитан инженерных войск В. Орефьев-Серебряков ^[958], а также сын известного русского полярника и участника первых рейсов ледокола «Ермак» Георгия Экштейна Александр Дмитриев-Экштейн ^[959].

Насколько было опасно участие в «Чакском походе», говорило уже то, что всех его участников перевели «на военное положение», обещая выплатить в случае их ранений или гибели компенсации родственникам.

Всего за сравнительно короткий срок, с конца октября 1924 г. по август 1931 г., Беляев провел 13 экспедиций. Продолжались они от двух недель до нескольких месяцев, причем самая продолжительная – к лагуне Питиантута – заняла полгода.

Уже во время первой чакской экспедиции русский генерал смог найти полное взаимопонимание с вождями ряда индейских племен.

Александр Дмитриев-Экштейн так вспоминал об этой экспедиции: «Мы пренебрегали опасностями, испытывали жажду и голод, но ухитрились нанести на карту обширнейшие участки доселе неведомой территории и войти в контакт с племенами индейцев, полностью оторванными от какой бы то ни было цивилизации» ^[960].

С этого времени Иван Тимофеевич активно изучает индейские языки и заводит дружбу с вождями некоторых племен. Поначалу индейцы отнеслись к нему с недоверием, подозревая, что белые, всегда приносившие одни неприятности, пришли к ним с дурными намерениями.

Не случайно после первого контакта они дали русскому генералу прозвище – «Салиху». Беляев сильно этим возгордился, решив, что это какое-то дружеское наименование, подчеркивавшее его достоинства. Однако Ивана Тимофеевича тогда ожидало горькое разочарование. Когда он при встрече с ними тыкал себя пальцами в грудь, с гордостью представляясь данным ему прозвищем, то туземцы начинали подозрительно улыбаться. Оказалось, что в переводе с индейского «салиху» означает лягушка ^[961].

Однако Беляев довольно быстро развеял их опасения и подозрения. Своей заботой об индейцах он снискал у них любовь и уважение, и в конце концов многие племена действительно сделали его своим почетным вождем, и уже мало кто вспоминал о первом прозвище русского генерала.

Но это было потом. Чтобы добиться реального признания и сделаться национальным героем индейцев, Ивану Тимофеевичу нужно было покорить Чако и прожить с туземцами их жизнью не один год.

В результате, благодаря экспедициям Беляева этот район потерял свою былую зловещую маску, а парагвайцы опередили боливийцев в плане установления с индейцами связей. Он сделал то, что не удалось лучшим путешественникам Запада: нанес на карту огромный, ранее неизвестный район, обследовав его раньше боливийцев.

Кроме того, завязав дружбу с индейцами, Иван Тимофеевич собрал поистине бесценные для парагвайцев разведывательные данные о концентрации на границах Чако боливийских войск.

Более того, он организовал регулярную разведку спорного приграничья, и теперь парагвайцы знали почти о каждом шаге своих противников. Ее почти безвозмездно вели живущие в Чако индейцы. Для того чтобы они делали это непрерывно и более детально, нужно было лишь иногда «подбрасывать» им дешевую одежду, различные бытовые металлические изделия и т. п.

Наибольший интерес представляет самая продолжительная экспедиция русского генерала к лагуне Питиантута. Тогда, в конце 1920-х гг., по его собственному признанию, «из-за озабоченности внутренними делами, северные леса были оставлены без внимания, но я, по возможности, продолжал их исследовать, пользуясь всеми случайными возможностями» ^[962].

О том, как началась данная экспедиция, Иван Тимофеевич рассказывает в своем дневнике: «В середине декабря 1930 г. я, готовивший в это время для Генштаба данные о вооруженных силах Боливии, был вызван к министру обороны.

– Прочтите это письмо, – сказал генерал Скеноне. – Кто такой Тувига и что это за лагуна?

Я стал вчитываться в письмо, направленное мне комендантом форта Састре: «Говорю тебе, что 10 дней назад ко мне в шатер принесли известие, что в районе Пича Энтода, где ты водрузил флаг, замечены следы 10 всадников, они пришли с боливийской стороны и направились в сторону лагуны, потом вернулись. Твой слуга Тувига». Внизу, вместо подписи, прилагался отпечаток пальца индейского вождя.

Я объяснил генералу, что Тувига – мой старый знакомый, вождь чимакоков, считающих себя подлинными владельцами местности в районе лагуны Питиантута. От нее расходятся многочисленные индейские тропы, в том числе в наш тыл, к железной дороге Касадо, а также в тыл боливийцев. У нас, добавил я, существует договоренность с индейцами о том, что они будут наблюдать за всеми перемещениями в том районе и сразу докладывать обо всем нам» ^[963].