Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 163

Кроме того, не обнаружил здесь Иван Тимофеевич и милых его сердцу индейцев, загнанных в непроходимые леса и горы дальней Патагонии. Все вместе это привело к тому, что он в конечном итоге обратился в парагвайское консульство в Аргентине, надеясь переехать в Асунсьон. Многие русские, долгое время жившие в Южной Америке, отговаривали его от этого, говоря о том, что в Парагвае наблюдается анархия и что почти все русские, которые там жили, уехали из-за этого в Бразилию ^[835].

Действительно, тогда там было неспокойно: в то время парагвайцы увлекались переворотами и им было не до Беляева. Однако уже через год, к 1924 г., ситуация резко изменилась в лучшую для Беляева и русских в целом сторону. К власти в Асунсьоне тогда пришел новый президент, доктор Мануэль Гондра, и в стране наступила политическая стабильность. Во главе его армии стал хороший знакомый Беляева полковник Санчес, бывший парагвайский военный агент и атташе в Буэнос-Айресе.

В этот момент чета Беляевых и решила туда переехать. Однако необходимой суммы денег на переезд у них не было. Одолжив у своего брата Николая, жившего в Париже, на эти нужды 100 франков, в марте 1924 г. Иван Тимофеевич вместе с женой и двумя черкесами (он любил все экзотическое) отплывает на пароходе по реке Парана и вскоре прибывает в Асунсьон.

Похожие сцены, когда в Парагвай ехали русские люди без гроша в кармане, повторялись почти с каждым вновь прибывшим. В эту страну в большинстве случаев ехали совсем отчаявшиеся люди, нередко вообще лишенные каких-либо средств существования, и она представляла для них последнюю надежду начать новую жизнь.

Это наблюдалось не только во второй половине 1920-х гг., во времена соперничества Беляева, Туманова и Эрна ^[836] за верховенство в местной русской общине, но и позднее, в 1930-е гг. Так, войсковой старшина Ергунов, прибывший в эту страну в конце 1933 г., пишет: «Приехал я сюда «зайцем» из Аргентины» ^[837].

Тем не менее, поначалу парагвайцы встретили появление у себя Беляева «сухим удивлением». На их вопросы о том, почему он выбрал для проживания именно их страну, Иван Тимофеевич заявил, что «знал Парагвай еще с детства, так как с семилетнего возраста увлекался индейцами». По его словам, он «шестнадцатилетним юношей мечтал о возрождении этой героической страны, задушенной завистниками точно так же, как зависть немцев, англичан и других давила Россию и не давала ей выбиться в политическом и культурном отношении вплоть до Первой мировой войны. Страну, условия ее и население я знаю прекрасно, с испанским языком я был знаком и за 11 месяцев в Аргентине овладел им вполне» ^[838].

И именно здесь Беляев оказался явно на своем месте. С первых своих шагов по парагвайской земле, еще на пристани Асунсьона, Иван Тимофеевич проникся героическим духом жившего здесь народа. Он пишет, что уже там столкнулся «с фигурами, казалось, вставшими из могил, куда их загнала невероятная эпопея 1865–1870 гг., и ощутил, что «среди стаи орлов почувствовал себя орлом» ^[839].

Всё это придало ему силы для организации работы по созданию и обустройству русскоязычной общины.

Впрочем, Беляеву повезло: несмотря на то, что Гондра уже лишился своего президентского поста, вместе с Санчесом он здорово помог Ивану Тимофеевичу и другим русским, приехавшим сюда вслед за ним ^[840].

Эти видные парагвайские деятели с удовольствием встретились с русским генералом, который высказал им свою идею переселить в их страну тех русских, которые еще не смогли прижиться в других местах, что позволило бы Парагваю, испытывавшему дефицит высокообразованных кадров, получить готовый штат квалифицированных гражданских и военных специалистов.

Представители принимающей стороны пришли от такой идеи в восторг, понимая, что благодаря этому они могут одним махом решить данную проблему, очень остро стоявшую перед Парагваем, еще не оправившимся от последствий разрушительной войны 1864–1870 гг. и внутренней смуты начала 1920-х гг.

В результате Гондра и Санчес обещали Беляеву содействие, но предупредили его, что безмятежной «сахарной жизни» в разоренной стране не будет и что все силы властей будут брошены на восстановление ее ослабленной экономики ^[841].

Следует заметить, что этот отъезд отнюдь не был бегством от «аргентинской неудачи». Уже находясь в Парагвае, Беляев пишет, что в Буэнос-Айресе он «бросил работу профессора, хороший заработок в 400 аргентинских песо в месяц», выбрав романтику «вопреки здравому смыслу» ^[842].

К моменту приезда Ивана Тимофеевича в Парагвай там проживали несколько русских. Среди них служивший в местном кавалерийском полку ротмистр Голубинцев, отличившийся в местных гражданских войнах, а также по меньшей мере двое беглых уголовников и пожилой нигилист, бежавший от политических преследований на Родине еще в XIX веке ^[843].

Впрочем, по другим источникам, русских уголовников здесь к 1920-м гг. проживало намного больше. Как бы там ни было, но к концу 1920-х гг. «они куда-то исчезли» ^[844].

То, что тогда на парагвайской земле находилось вообще немало иностранцев с уголовным прошлым, неудивительно. Из-за дефицита мужского населения Парагвай принимал тогда всех представителей сильного пола без разбора, даже преступников.