Разоблачение Тисл Тейт - читать онлайн книгу. Автор: Кейтлин Детвейлер cтр.№ 7

Cтраница 7

Лиам не делал громких заявлений. Никаких «Я люблю тебя!», «Я в тебя влюблен! Прошу, будь моей навсегда, Тисл!!!» (Я разве что немножко все же ожидала такого признания в последний день перед началом тура). И все равно нельзя сказать, что это неправда. Потому что, разумеется, я никак не могла выкинуть из головы тот разговор, который подслушала во дворе. Слова, которые сказала мама Лиама и которые не сказал в ответ Лиам.

Может быть, он ждал сегодняшнего вечера, моего яркого заключительного аккорда в книжном магазине в Филадельфии. Мы с отцом вчера приехали домой слишком поздно, чтобы я могла повидаться с Лиамом, а с утра я проспала момент его ухода в школу. Но сегодня вечером… Лиам и его родители всегда приходят на мои выступления, чтобы морально поддержать нас на мероприятиях, проходящих в нашем городе.

Для этого вечера я сохранила нетронутым свое новое любимое платье. Оно состоит из ярко-желтого топа (все мои наряды в туре всегда цвета бархатцев) со сложным узором из сверкающих бусин по линии выреза и короткой юбки из фатина золотистого цвета, раскрывающейся пышным бутоном во время ходьбы. Еще я купила босоножки на каблуках, а ведь я не ношу обувь на каблуках. Босоножки золотистые, с открытым носком и тонкими ремешками, плотно облегающие лодыжки. Может быть, Лиам возьмет меня за руку после творческого вечера, скажет мне, что…

Папа стучит в дверь моей спальни, развеяв чудесный мираж, в котором мы с Лиамом смотрим друг на друга совсем не как брат и сестра, и лунный свет падает на золотистый фатин моей юбки.

– Тисл, зайди ко мне в кабинет. Мы с тобой слишком расслабились с этим туром. Наверняка тебе не надо напоминать, что осталось две недели до сдачи последних глав. Мне до сих пор кажется, что Мэриголд должна привести Колтона обратно вместе с мамой, чтобы они протестировали портал и…

Я иду за отцом, но уже его не слушаю. В этом нет большой необходимости, ведь он все равно напишет такую концовку, какую захочет.

Еще год. Еще один год – и последняя книжка увидит свет. Я скажу поклонникам, что решила перестать писать, потому что хочу учиться в колледже. Мне все равно, что изучать, лишь бы не английский. Экологию. Биологию. Ботанику. Может быть, я стану профессиональным садовником и буду проводить дни напролет наедине с растениями, занимаясь обработкой почвы. Никакой бумаги и чернил. Никаких слов.

Еще один год. И я снова верну себе свою жизнь. Папа же обещал.

* * *

Я сушу волосы феном и одеваюсь. Даже наношу новую золотистую подводку для глаз, не понимая, слишком она вычурная или нет. В такие моменты мне так хочется, чтобы у меня была мама. Она помогала бы мне с макияжем, с одеждой. Но если бы мама все еще была жива, я бы не расхаживала по творческим вечерам. Я вообще всего этого не делала бы.

Звонок в дверь. Я сбегаю вниз по лестнице, едва не навернувшись на каблуках, и, прежде чем взяться за дверную ручку, приглаживаю кудри.

Лиам. Желудок переворачивается на сто восемьдесят градусов, как будто мы не виделись два года, а не две недели. На нем рубашка в оранжевую и голубую клетку, коричневые вельветовые брюки и замшевые ботинки в тон, которые он надевает только по большим праздникам вместо изношенных кедов «Адидас Самба». Обычно лохматые волосы сейчас зачесаны назад, они еще влажные после душа, а лицо гладко выбрито, и кожа на щеках гладкая, как шелк. Хочется до нее дотронуться, но я не могу.

– Отлично выглядишь, – тихо говорю я. После этой разлуки я так сильно его стесняюсь. Записки. Надежда. – Рубашка как будто бы новая. Ты выбрал оранжевый ради меня или ради Мэриголд?

Он улыбается, сверкнув своими белоснежными, почти идеальными зубами.

– Конечно, для тебя. И еще… Ну… Я хотел принести тебе цветов, но то, что мне попадалось, в подметки не годится цветам из твоего сада. Поэтому… Поэтому я купил тебе несколько цветочных луковиц. – Он достает из кармана небольшой бумажный кулек. – Тюльпаны. Женщина в цветочном магазине сказала, что их еще можно успеть посадить в этом году. Тогда эта идея показалась мне такой крутой, но теперь, когда я вместо букета протягиваю тебе коричневый сверток, я… Как-то это тупо.

Лиам заливается румянцем и опускает глаза, глядя на выцветший красный коврик у входной двери, которому, наверное, лет столько же, сколько и мне.

Лиам никогда раньше не дарил мне цветов (или луковиц). Ни в прошлом году на творческом вечере, приуроченном к завершению тура, ни на день рождения – вообще никогда. Я беру кулек из его рук.

– Ли, какой чудесный подарок.

Он поднимает на меня глаза, все еще сомневаясь.

– Я серьезно. Прекрасный. Жду не дождусь весны, когда твои цветы зацветут.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я внезапно теряю дар речи.

– Ты тоже отлично выглядишь, – наконец говорит Лиам. – Ты очень красивая.

Красивая. Красивой он тоже меня раньше не называл. Таких слов он вообще никогда мне не говорил.

На крыльцо выходят родители Лиама, Фрэнки и Эйлин, и папа кричит из кабинета, что машина за нами вот-вот подъедет. Я поворачиваюсь, чтобы положить луковицы на стол в прихожей, и беру в руки куртку. Теперь настала моя очередь краснеть.

Все это происходит на самом деле. Я и Лиам. Я не могу сейчас об этом думать: пора надеть маску. Как минимум на ближайшие несколько часов я должна стать Тисл Тейт, дико успешной писательницей-вундеркиндом, а не Тисл Тейт, мечтательной семнадцатилетней девчонкой, которая отчаянно влюблена.

По дороге в книжный все в машине молчат, кроме моего отца, который бодро рассказывает последние новости о продажах книги родителям Лиама. Если верить его словам, книгу под моим именем теперь напечатают в тридцати пяти странах.

Водитель высаживает нас как раз в тот момент, когда я должна выходить на сцену. Это и хорошо: терпеть не могу приезжать заранее. Предпочитаю появляться перед уже собравшейся публикой, отыгрывать хорошо отрепетированное шоу, подписать книги – и поминай как звали. Избегаю излишнего общения с публикой. Притворство изматывает. Не представляю, как профессиональные актеры занимаются этим каждый день.

Мы заходим в книжный магазин и примерно двумя секундами позже я слышу ее. Резкий, пронзительный голос: «Тисл! Дорогая! Сюрприз!» Это Сьюзан Ван Бюрен. Сверкающие серебристые волосы подняты вверх, прическу увенчивает тяжелый шиньон. Оранжевое платье (от Прада, никаких сомнений) контрастирует с обычным для нее черно-серым гардеробом.