Разоблачение Тисл Тейт - читать онлайн книгу. Автор: Кейтлин Детвейлер cтр.№ 57

– Ну, принимая во внимание, что ни один приличный колледж, скорее всего, не примет меня после всего, что произошло, мне в ближайшем будущем не грозит филологический факультет, да и вообще какой-либо факультет.

Отец молчит с минуту, и я наслаждаюсь тем, что смогла настолько шокировать его.

– Ты еще даже документы не подала, – наконец говорит он. – Есть еще время продумать верную стратегию. История утихнет, университеты не узнают тебя по имени…

– Я сейчас самая узнаваемая мошенница в стране, пап. Даже в Австралию или Англию я сбежать не смогу, они меня и там вспомнят.

– Мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо.

Хорошо. Все, что он говорит, совершенно бессмысленно. Мне надоело это слушать. Надоело позволять ему думать о себе лучше, чем он есть на самом деле.

– Нет, пап. Я что-нибудь придумаю. А ты о себе подумай, хорошо? Мою жизнь ты уже разрушил. Ты разве этого не понимаешь? В моей жизни ты уже ничего не исправишь. Ты ходячая катастрофа.

Папу в инвалидном кресле будто бы током бьет. Мои слова прозвучали холоднее, чем я планировала. Возможно, это самое мерзкое, что я говорила ему в жизни. Но я не жалею, что сказала ему эти слова. Он не может просто брать и решать, в какой момент он хочет и может быть Отцом, Готовым Поддержать. В жизни так не бывает.

– Пойду к Дотти, – объявляю я, потому что больше не в силах оставаться с ним в одном доме.

– Тиса, прошу!.. – кричит он вслед, но я уже почти у двери.

Я хлопаю дверью, даже не обернувшись.

* * *

Нельзя сказать, что Дотти (я все больше смиряюсь с необходимостью называть ее по имени) так уж сильно удивлена, снова увидев меня так скоро.

Она настаивает на том, чтобы я сначала съела сэндвич (тунец, сыр и соленые огурчики), когда я признаюсь, что не ела человеческой еды, кажется, уже много дней подряд, и у меня начинает кружиться голова. Сделанный Дотти сэндвич кажется мне самым вкусным сэндвичем с тунцом в жизни. Я съедаю его весь до последней крошки, потом запихиваю в рот несколько печений (сегодня шоколадных с ярко-розовыми блестками – интересное сочетание), а потом рассказываю ей о маме, о ее письмах, о ссоре с отцом. Дотти молчит, пока я все это вываливаю, кивает и время от времени откусывает кусочек печенья.

– Я испытываю такое чувство вины, – произносит она, когда я заканчиваю, и хмурится, ставя на стол чашку с чаем «Черная вишня». – Мне следовало бы быть более общительной и радушной соседкой. Нужно было поговорить с ней, когда она вернулась. Помогать ей ухаживать за тобой.

Я хочу еще столько всего спросить, например, о мамином детстве, но голова и так тяжела от новой информации. Возможно, я задерживаюсь у Дотти дольше, чем считается приличным для чаепития, на которое тебя не приглашали, но мне невыносима мысль о том, что придется идти домой. Я думаю, не напроситься ли к ней с ночевкой, но даже при возникшей между нами связи это было бы странно. И вообще, я не уверена, что смогла бы заснуть, когда на меня со стен смотрят все эти щеночки и котики.

Возвратившись домой, я вижу, что папа все еще в прихожей. Как будто он все это время ждал меня, не двигаясь с места.

– Я рад, что вы с Дотти поладили, – небрежно бросает он, как будто мы не разругались в пух и прах всего несколько часов назад. – Твоя мама всегда очень беспокоилась о ее судьбе.

– Ну, у меня теперь никого нет, и я подумала, почему бы и нет? Потерял соседа – подружись с соседкой.

Я начинаю подниматься по лестнице.

– Пока тебя не было, я разговаривал с Сьюзан.

Я снова поворачиваю голову к отцу.

– И?

– Они с Эллиотом и «Зенитом» все никак не могут принять решение. Полагаю, что, несмотря на тотальную ненависть к нам обоим, они пытаются понять, нет ли какого-то способа повернуть ситуацию так, чтобы последняя книга трилогии еще лучше продавалась бы. Или, может быть, лучше сразу положить этой истории конец, сохранить свое лицо и сделать так, чтобы скандал побыстрее утих. Сьюзан говорит, что в настоящий момент шансы примерно пятьдесят на пятьдесят.

– Так они… Рассматривают возможность издания книги, несмотря ни на что?

Такой вариант ни разу не приходил мне в голову за последние дни. Нам конец, «Лимонадным небесам» тоже. Навсегда.

– Возможно. – Отец качает головой. – Посмотрим.

– Ясно.

– Я буду стараться, Тисл. Быть лучше. Для тебя. Для самого себя. Для нас обоих.

– Ладно.

– Ведь ты права. Я натворил бед, пора перестать упиваться жалостью к себе.

Я немею и не знаю, что ответить. Меня переполняют слишком сложные чувства. Я испытываю облегчение, что отец сохраняет эмоциональное и психическое спокойствие, хотя я устала волноваться о таких вещах. Но обратно к себе в комнату я не убегаю. Я сажусь на диван, папа подкатывает кресло поближе, и безо всяких обсуждений мы снова включаем «Шерлока». Через пару часов мы заказываем тайскую еду с доставкой, и Миа подвозит поближе сервировочный столик и тоже ужинает рядом с нами. Может быть, не так уж она нас и ненавидит.

Ощущения не вполне нормальные, но, по крайней мере, сейчас стало лучше, чем в последние несколько дней. Я слишком слаба, чтобы сопротивляться. Прятаться у себя в комнате, загнивать в одиночестве – это, как сказала Дотти, не самый подходящий план на долгосрочную перспективу. Но только то, что я смотрю телевизор и что-то ем в одной комнате с отцом, не означает, что он прощен и между нами снова все в порядке. Это означает только то, что мне необходим хоть кто-то, чтобы я не развалилась от горя, и (хорошо это или плохо) отец – единственный, кто у меня есть в жизни. Он вся моя семья. Мы оба причиняли людям боль. Оба совершали ошибки.

Яблочко от яблоньки.

* * *

Я лежу в постели уже несколько часов, но не могу уснуть.

В ушах звучат слова папы, сказанные днем, хотя я предпочла бы стереть их как бессмысленный подхалимаж, без которого ему было не обойтись: «Не нужно недооценивать свою роль. Она была далеко не маленькой».

Правда ли это? Есть ли у меня хотя бы базовые писательские способности? Может быть, те порывы, которые я ощущала, работая над планом концовки, были настоящими, были чем-то редким и ценным? Или это всего лишь ненужная фантазия, подпитанная необходимостью чувствовать себя полезной? В любом случае, вероятность того, что третья книга увидит свет, составляет всего пятьдесят процентов. Нет смысла работать над ней, пока мы точно не узнаем. И все же…

Я выпрыгиваю из постели, открываю ноутбук и нахожу документ, который теперь погребен под многочисленными папками. Так я пыталась обезопасить себя от действий, подобных тем, что я совершаю сейчас. Если бы я серьезно не хотела больше никогда видеть этот документ, я бы его сразу удалила. Но я же этого не сделала.

Документ открывается, и мой взгляд начинает жадно и властно носиться по строчкам, которые я написала на прошлой неделе, хотя складывается ощущение, что это произошло много месяцев назад.