Обсидиановая комната - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Престон, Линкольн Чайлд cтр.№ 17

Спальня походила на две другие комнаты: скромная, но элегантная в своем аскетизме. На большой кровати лежало атласное покрывало и сочетающиеся с ним малиновые подушки. На одной прикроватной тумбочке стоял фарфоровый умывальник времен Людовика XIV, «короля-солнце»; на другой – восковая свеча в подсвечнике шеффилдского олова.

В этих комнатах стояла такая же тишина, как и в доме наверху, если не считать легкого, почти неслышного дыхания человека, спящего под атласным покрывалом.

Человеком этим была Констанс Грин.

Теперь Констанс проснулась. Она всегда спала чутко, а потому сразу же сбросила с себя сон. Включила электрический светильник, задула прикроватную свечу и посмотрела на часы: пять минут девятого. Странно, насколько по-другому ощущалось время здесь, внизу, вдали от городского шума: если она не будет внимательной, то дни начнут переходить один в другой так быстро, что она потеряет им счет.

Встав с кровати, она взяла шелковый халат, висевший рядом на крючке, и закуталась в него. Потом несколько секунд постояла без движения, размышляя – по традиции монахов из монастыря Гзалриг Чонгг в Тибете, где она обучалась, – о своем физическом и умственном состоянии после пробуждения.

Прежде всего она ощущала пустоту, – пустоту, которая, как она знала, никогда ее не покинет и никогда не будет заполнена. Алоизий Пендергаст умер. В конце концов она признала этот факт; ее решение удалиться в эти подземные комнаты и оставить, по крайней мере временно, мир живых было ее способом смириться с его смертью. При потрясении, опасности, сильной скорби Констанс всегда уходила в эти тихие подземные пространства, не известные более почти никому. Пендергаст, действуя расчетливо и в то же время деликатно, избавил ее от этой привычки; научил ее понимать красоту мира за стенами особняка на Риверсайд-драйв, научил терпимо относиться к таким же, как она, человеческим существам. Но Пендергаста больше не было. Когда она поняла это, для нее оставалось только два выхода: уйти в подземелье или воспользоваться пузырьком с таблетками цианида, которые она хранила как гарантию защиты от мира. Она выбрала первое. Не потому, что боялась смерти, – напротив, – а потому, что Алоизий был бы навсегда в ней разочарован, покончи она с собой.

Констанс вышла из спальни в маленькую персональную библиотеку. На углу письменного стола стояли тарелки, оставшиеся после вчерашнего обеда, ее первого обеда после ухода вниз. Похоже, миссис Траск уже вернулась от сестры, лежащей в больнице. Прежде еда, приготовленная миссис Траск, почти всегда была простой и свежей. Но обед, который она оставила в лифте для Констанс в день своего возвращения, никак нельзя было назвать простым: седло оленя с лисичками, а на гарнир – жареная белая спаржа с пюре из трюфелей. Десертом послужил ароматный ломтик clafoutis aux cerises ^[15]. Хотя миссис Траск могла быть искусным поваром, когда того требовала ситуация, Констанс удивилась изысканности обеда. Это никак не отвечало причинам, по которым она выбрала жизнь затворницы – мучительную, уединенную… и аскетичную. Конечно, миссис Траск это понимала. Такие деликатесы, граничащие с декадентством, казались неуместными. Возможно, таким способом домоправительница сообщала о своем возвращении. Это вызвало у Констанс протест… но в то же время она невольно насладилась обедом.

Собрав посуду и прихватив фонарик, Констанс двинулась по узкому коридору и через потайную дверь вышла из своих личных покоев в остальную часть нижнего подвала. Она легко и уверенно, почти не нуждаясь в свете, миновала череду комнат, в которых знала каждый предмет коллекции.

Замедлив шаг, она прошла мимо последнего ряда комнат к винтовой лестнице, ведущей на уровень верхнего подвала. Констанс поднялась по ней и двинулась по тускло освещенным коридорам к лифту. Она собиралась открыть его, поставить вчерашние тарелки и забрать в свою комнату еду, которую миссис Траск уже наверняка приготовила для нее.

Констанс сдвинула латунную решетку, открыла дверь, поставила вчерашние тарелки и взяла свой обед на серебряном подносе с накрахмаленной льняной салфеткой и изящными серебряными приборами. Основное блюдо находилось под серебряной крышкой. Констанс не удивилась: таким способом миссис Траск сохраняла блюдо в тепле. Удивилась она другому – бутылке вина, которая стояла на том же подносе рядом с изящным хрустальным бокалом.

Разглядывая бутылку (это оказался пойяк, «Шато Линч-Баж» 2006 года), Констанс вспомнила, когда в последний раз пробовала вино. Это случилось в номере Пендергаста в гостинице «Капитан Гуль» в Эксмуте. От этого воспоминания она покраснела до корней волос. Неужели миссис Траск каким-то образом узнала о том несчастном, неловком происшествии?..

Нет, не может быть. И все же после вчерашних эпикурейских подношений это дорогое вино озадачивало. Совсем не в обычае миссис Траск, которая никогда сама не выбирала вина из обширного погреба Пендергаста и скорее уж добавила бы к обеду бутылку минеральной воды или чай из шиповника. Что, если домоправительница таким образом пытается выманить ее наверх?

К этому Констанс не была готова. По крайней мере, пока. Миссис Траск вольна проявлять свою озабоченность, но это как-то уже чересчур, и, если такое будет продолжаться, возможно, придется написать домоправительнице несколько слов.

Констанс взяла поднос и направилась назад – вниз по лестнице, вдоль по коридорам, прислушивающимся к ее шагам, и в свои комнаты.

Войдя в библиотеку, она поставила на стол вино и бокал, сняла крышку с блюда и уставилась на его содержимое. Сегодняшняя еда была проще вчерашней, но при этом гораздо экстравагантнее: маслянистая фуа-гра второй степени прожарки, приправленная тончайшей ароматной стружкой из белых трюфелей. К блюду прилагались две миниатюрные морковки, посыпанные свежей петрушкой, – такого рода кулинарные изыски были далеки от обычных щедрых порций овощей от миссис Траск.

Какое-то время Констанс смотрела на блюдо в недоумении. Потом взяла бутылку вина и внимательно рассмотрела ее.

Поставив бутылку на стол, она поняла, что есть и еще одна неожиданность. Ранее этим днем, перед тем как отправиться в спальню, чтобы вздремнуть, она делала записи в своем дневнике – привычка, которая появилась у нее несколько лет назад и от которой она никогда не отступала. Но теперь она заметила, что на яркой оранжевой обложке ее блокнота лежит книга.

Несомненно, это было преднамеренное, рассчитанное действие. Книга не могла упасть с ближайшей полки, и к тому же такой книги не было в маленькой библиотеке Констанс, которую она с любовью собирала сама.

Она повертела томик в руках. Тисненые золоченые буквы на тонком корешке сообщили ей, что это томик стихов Катулла в оригинале, на латыни.

Потом Констанс заметила кое-что еще. Между страницами, как закладка, лежало птичье перо. Она открыла книгу, вытащила перо и внимательно рассмотрела его. Это было не просто какое-то перо, а перо особенное, отличающееся от прочих. Если она не ошибалась, оно принадлежало тонкоклювому нестору – крупному попугаю, ныне вымершему, последний раз замеченному в глухих местах в начале девятнадцатого века. Его ареал был ограничен островками Норфолк и Филлип, где были лишь камни да деревья, – двумя австралийскими территориями, затерянными в бескрайних просторах Тихого океана. Умопомрачительно переливчатое, оттенка корицы шейное перо, которое держала в руке Констанс, могло принадлежать только той разновидности, что обитала на острове Норфолк.