Тайна псалтыри - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Леонов cтр.№ 34

Феона слегка тронул вожжи, и меринок медленно побрел в город. Сразу за Кабацкими воротами Большого острога находилась лучшая в Устюге харчевня «Обжорка», пристроенная одной стеной к забору храма Александра Невского, а крыльцом выходящая на площадь у Вознесенского собора. Заведение славилось у городских чревоугодников своей раковой ухой с расстегаями и кулебякой с начинкой в 12 ярусов.

По левую руку от харчевни, вдоль глубокого рва, отделявшего посад от крепости, размещались главные службы государственного управления – воеводская и съезжая избы, куда приезжали дьяки для различных государевых дел и земских расправ; таможенная и кабацкая, где головы и целовальники учитывали и собирали государевы налоги; схожая для судей, старост и жителей посада, решавших повседневные городские дела.

Стуча копытами по деревянной мостовой, меринок вез Феону на Съезжий двор мимо многочисленных торговых рядов, одно перечисление названий которых воспаляло воображение впечатлительных горожан. Хлебный, харчевой, рыбно-мясной, хмелевой и мыльный… Все знающие дьяки таможенной избы заявляли, что разных лавок, амбаров, лотков и палаток здесь двести сорок две штуки, и оспаривать это утверждение никто не собирался.

На съезжем дворе, в воеводской избе, заспанный сторож, зевая во весь рот и крестясь, нехотя сообщил, что Юрий Яковлевич Стромилов с приказными людьми разошлись по домам и до первого ночного часа ^[180] назад не вернутся. Пришлось Феоне направиться прямо на воеводский двор, благо был он рядом, на расстоянии двух сотен саженей от съезжего двора. Повалуша ^[181] воеводских хором с зеленой луковичной крышей хорошо видна была за куполами Никольской и Троицкой церквей.

Феона опять тронулся в путь. У Свинских ворот дымили по случаю субботы государевы бани. Разносился по округе аромат парного березового листа, василькового меда и луговой мяты. Шел народ устюжский мыться. Приходили семьями, с малыми детьми. Обществом с друзьями или в одиночку, что было реже и, как правило, предполагало дополнительный интерес. Специально для таких посетителей сидели у крыльца особые девки, именуемые растиральщицами. Для состоятельных людей, пользовавшихся услугами прелестниц, имелись в банях потаенные клети и укромные закутки.

Вслед за банями потянулись обширные постройки Гостиного двора, служившего одновременно постоялым двором для прибывавших в город торговых людей и местом временного обитания неблагонадежных и опальных дворян, волей случая помещенных под гласный надзор приставов устюжского градоначальника. Неспешно проезжая мимо подворья, отец Феона поймал на себе чей-то пристальный взгляд. Монах повернул голову и увидел невысокую женщину, одетую в узорную распашницу ^[182] из атласной камки ^[183]. Голову ее покрывал шелковый убрус ^[184] с малиновым бархатным повойником ^[185]. Она смотрела на Феону, не отрывая глаз. Заметив ответный взгляд, молодуха потупила взор и поспешно удалилась внутрь двора, закрыв за собой калитку. Сколь ни мимолетна была эта встреча, Феона готов был крест целовать на том, что узнал эту женщину, но решил пока понаблюдать за дальнейшими событиями потому, что меньше всего на свете верил в случайность неожиданных встреч.

Отсюда двор Стромилова был уже совсем близко, сразу за Никольским собором и новым кабаком, построенным на большом пустыре у городских ворот. По двору носились шальные куры. Неспешно, в ряд, вышагивали степенные гуси. Дико верещал полугодовалый поросенок, запертый в пустом сарае. Полдюжины дворовых людей неторопливо и деловито занимались домашним хозяйством, не обращая внимания на зашедшего во двор монаха. Один только старый ключник в силу должности и положения проявил любопытство и, с удивлением узнав, что монах пришел не за подаянием, царственно удалился, пообещав доложить о посетителе, и обещание выполнил.

Стромилов появился на красном крыльце в сопровождении неизвестного дворянина, одетого со столичным лоском и изяществом. Оба пребывали в отличном расположении духа, что позволяло монаху надеяться на удачный разговор. Едва выйдя на крыльцо, Стромилов толкнул плечом своего спутника и произнес, указывая кивком головы на монаха:

– Отец Феона, тот самый. Инок Гледенской обители. Я говорил тебе о нем!

Незнакомец едва заметно кивнул, а Стромилов как ни в чем не бывало приветливо улыбнулся, учтиво пожелал Феоне доброго здоровья и осведомился, что привело честного инока в «его скромные палестины».

Отделываясь общими словами о целях, отец Феона осторожно, не привлекая лишнего внимания, рассматривал гостя воеводы. Это был коротконогий, тучный мужчина с головой, похожей на спелую грушу. Забавную схожесть особенно подчеркивала маленькая бархатная тафья ^[186] на макушке головы. «Столичный гость», как про себя окрестил его отец Феона, был стрижен «под горшок», носил по-европейски подрубленную бородку и пышные, закрученные в тонкие спиральки усы. Из-под ровной и жесткой челки волос с левой стороны лба виднелся старый рубец бледно-розового цвета. Высокий бархатный «козырь» ^[187] его атласного охабня закрывал весь затылок и плотно прилегал к толстой шее, обвязанной щегольским шелковым платком. Бросился в глаза золотой перстень на безымянном пальце правой руки с большим, безвкусно ограненным черным агатом.

Феона не мог отделаться от мысли, что он где-то уже видел это одутловатое лицо, с узко посаженными глазами навыкат. Кажется, было это очень давно, и воспоминания никак не могли преодолеть завалы из событий, дел и обстоятельств ушедшего времени, но привычка запоминать и раскладывать все по нужным полкам побуждала память отбросить праздность забвения и собраться.

Почувствовав изучающий взгляд, незнакомец улыбнулся и слегка поклонился Феоне, прижав правую руку в груди.

– Я не представлен?

Стромилов вздрогнул, досадливо хлопнул ладонью по лбу.

– Князь Федор Михайлович Лыков-Оболенский, – произнес он, указывая на толстого коротышку, – родственник супруги моей, Марфы Петровны.

– По тетке Василисе Колычевой, мы с ней в троюродном родстве состоим, – подтвердил князь и добавил словоохотливо: – В Устюге я проездом. Погостить приехал, поскольку по причине болезни отбыл от дел службы царской.