Время и книги (сборник)  - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сомерсет Моэм cтр.№ 80

Положение усугублялось тем, что Тиллотсон, выросший среди пуритан, всегда оставался в хороших отношениях со своими друзьями-нонконформистами. Однако он искренне признал «Закон о единообразии». Принципы англиканской церкви, которая отвергала как сектантскую суровость, так и католический догматизм, вполне соответствовали натуре Тиллотсона – мягкой, чувствительной и искренней. Вероятно, он не воспринимал всерьез различия между разными протестантскими толками. Он желал, чтобы каждая сторона пошла на уступки, желал вернуть в лоно церкви хотя бы наименее яростных диссидентов. Однако в его умеренности видели не добродетель, а порок.

В мои цели не входит рассматривать религиозные распри, от которых во время правления Карла II было столько бед. Нам они могут показаться банальными. Так ли уж важно для священника носить облачение? Должен ли причащающийся преклонять колени перед алтарем или же сидеть на скамье? Это вопросы внешней обрядности, а не веры.

В результате принятия «Закона о единообразии» около двух тысяч священников лишились приходов. А «Закон о пяти милях», который запрещал изгнанникам подходить ближе чем на пять миль к месту, где они ранее проповедовали, весьма затруднил им добывание хлеба насущного. Многие впали в бедность и вынуждены были работать за гроши. Согласно «Закону о присяге», на любую государственную службу – как гражданскую, так и военную – принимали только тех, кто признавал главенство короля над церковью, соглашался принять причастие по англиканскому обряду и отрекался от веры в пресуществление. Это ставило нонконформистов и католиков в одинаково невыгодное положение. Следует добавить, что присяга подразумевала признание короля законным и полноправным сувереном и отвергала папский тезис, согласно которому безбожного и отлученного от церкви правителя можно низложить и казнить. Большинство англичан смотрело на католиков как на изменников: многие приписывали Большой пожар 1666 года их злому умыслу. Даже Мильтон считал, что ради государственных интересов по отношению к ним не стоит проявлять терпимость.

В 1683 году произошло событие, сильно изменившее жизнь доктора Тиллотсона. Речь идет о разоблачении заговора против короля. По версии Бернета, некий анабаптист Килинг, торговец оливковым маслом и солью, чья торговля пришла в упадок, начал подумывать, что ремесло доносчика будет, пожалуй, поприбыльнее. Он отправился к лорду Дартмуту, который тогда занимал должность при дворе, и поведал ему о заговоре против короля и герцога Йоркского. Дартмут послал его к сэру Леолайну Дженкинсу, государственному секретарю и горячему роялисту, а тот поставил в известность о деле кабинет министров. Вскоре новость просочилась наружу.

Рамси и Уэст, двое заговорщиков, названных Килингом, служили в парламентских войсках и, согласно Бернету, наболтали о своих замыслах лишнего. Однако, «понимая, что, доверившись слишком многим, они рискуют быть разоблаченными, эти двое приготовили убедительную историю, которую выучили так хорошо, что ни в чем друг другу не противоречили». Они решили вместе повиниться, и не просто спасти свою жизнь, но и с выгодой для себя разоблачить «многочисленных посланников сатаны, благоденствующих в Англии».

Уэст заявил, что заговорщики решили убить короля и герцога Йоркского по дороге в Лондон из Ньюмаркета, куда те часто ездили на скачки. Для нападения выбрали поместье, принадлежавшее некоему Рамболду, одному из заговорщиков. Он сам предложил напасть именно в этом месте, так как королевская карета проезжала там по узкой дороге между насыпями – ее легко было остановить и захватить короля.

Король и его брат выехали из Ньюмаркета на неделю раньше, чем намеревались, поскольку там случился пожар, в котором сгорело почти полгорода, и потому заговор не удался. Уэст обвинял в участии Монмута, лорда Рассела, графа Эссекса, Алджернона Сидни и лорда Говарда Эскрика. Всех, за исключением Монмута, арестовали. Лорд Рассел, сын и наследник графа Бедфордского, был предводителем «партии страны», которую позднее стали называть партией вигов. Он мог покинуть Англию, но предпочел предстать перед обвинителями. Его заключили в Тауэр и судили по обвинению в государственной измене.

Лорда Говарда, бесславного носителя славного имени, после долгих поисков обнаружили в дымоходе. Он расплакался и, желая спастись, стал давать показания. Он поклялся, что в прошлом году велись разговоры о восстании. Это была правда. Шефтсбери, Ахитофел Драйдена ^[96] – «догадлив, смел и страстного ума» – был арестован, но потом отпущен на поруки и, опасаясь за свою жизнь, поспешил уехать. У него в Уоппинге собирались герцог Монмут, лорд Эссекс, лорд Рассел и другие, не столь важные особы, и обсуждали возможность восстания; по различным причинам это ни к чему не привело. Шефтсбери утратил мужество и, переодевшись пресвитерианским священником, бежал в Голландию, где вскоре умер.

На суде Рамси показал, что на собрании в доме виноторговца по имени Шеперд, которому заговорщики полностью доверяли, – среди прочих там присутствовал и лорд Рассел – прозвучало предложение напасть на королевскую стражу. В заключительной речи главный судья заявил, что подобная затея могла кончиться только убийством короля. Когда Шеперд со свидетельского места все подтвердил, лорд Рассел признал, что был в доме Шеперда, но добавил, что по приглашению герцога Монмута поехал туда попробовать херес. Там он слышал какие-то разговоры, хотя сам в них не участвовал и вскоре уехал. Но не могли же присяжные поверить, что герцог назначил Расселу встречу и отправился с ним к виноторговцу исключительно для того, чтобы попробовать вино. К несчастью для лорда Рассела, лорд Эссекс, по причинам вполне понятным сильно встревоженный арестом первого, покончил с собой, причем в тот самый день, когда начался процесс. Его поступок был признанием вины и весьма повредил подсудимому. Свидетели друг другу не противоречили; показания лорда Говарда оказались решающими, и присяжные признали лорда Рассела виновным в государственной измене. Его приговорили к смерти.

Предпринимались попытки его спасти. Лорд Бедфорд предложил пятьдесят тысяч фунтов, потом сто, если его сына помилуют. Предложение отвергли. Рассел знал: надеяться бессмысленно. Однако, чтобы его жена, которую он очень любил, не осталась жить с чувством, что он ничего не сделал для своего спасения, он написал прошение на имя короля и герцога Йоркского. Рассел обещал уехать за границу и никогда более не вмешиваться в дела Англии.

Леди Рассел была дочерью графа Саутгемптона; ранее она состояла в браке с лордом Воганом, потом овдовела. Женщины ее типа нередко встречаются в истории Англии – верная жена, любящая мать, умная, образованная, отважная и решительная, преданная своему долгу, – натура благородная не только по рождению, но по душевным качествам. Даже при дворе, где самые высокие лица не стыдились брать взятки, где женское целомудрие вызывало насмешки, леди Рассел уважали, любили и ценили.

Прошение о помиловании ничего не дало. Король и герцог были настроены по отношению к Расселу крайне враждебно: некогда он очень активно поддержал билль, который лишал герцога Йоркского, католика, права наследовать престол после смерти брата.