Метро 2033. Сетунь  - читать онлайн книгу. Автор: Анна Калинкина cтр.№ 22

В дверь бункера Михаил постучал, как условились. В ответ – тишина. Он вновь принялся стучать. А сам уже прикидывал, куда им пока деваться, чтобы день переждать и попробовать найти запасной вход – должен же быть запасной вход? Неужели они там и впрямь все поумирали? Но тут замок щелкнул. На пороге стоял исхудавший, бледный человек, в котором Михаил с трудом узнал Гарика.

Зиму обитатели бункера все-таки пережили – правда, не все. Умерли двое добытчиков – те самые, которые столкнулись с Михаилом у входа в его прошлый приход сюда. При взгляде на Антона становилось ясно, что он тоже уже не жилец. Дядя Гена как-то обрюзг, но присутствия духа не терял, хоть и жаловался на больные суставы. Принесенным продуктам обрадовались необычайно – запасы уже подходили к концу, приходилось ограничивать людей в еде.

Ланка, увидев знакомые лица, словно пришла в себя. Сначала обнялась с парнями и даже с Устиньей, а потом вдруг бурно разрыдалась. Михаил даже не пытался ее утешать. Она всхлипывала, бормотала что-то про маму, будто заново переживая весь ужас прошлого лета, за что-то просила прощения. Как будто она закоченела, а тут вдруг оттаяла. Михаил знал, что это ненадолго – потом радость уляжется, и начнутся обычные проблемы, придется теперь как-то налаживать отношения с этими людьми, ведь им предстоит жить бок о бок. Если уж и с этими не получится, деваться больше некуда. На следующий день Ланка слегла и неделю металась в жару – так подействовало на нее все пережитое.

Словно бы само собой получилось так, что Михаилу пришлось взять на себя обязанности главного добытчика. Антон уже еле передвигал ноги от слабости, и всем было ясно, что дни его сочтены, но сам он все еще бодрился. Михаил приглядывался к отношениям в бункере. Он быстро понял, что роль главных рабочих лошадок отводится им с Гулей – он добывал еду, она наводила порядок и готовила. Устинья, хоть и сменила наконец свои грязные шмотки на простые, зато более-менее чистые джинсы и черную футболку, и стала выглядеть получше, делать явно ничего не любила. Большую часть времени она лежала и в который уже раз перечитывала одну и ту же книгу из нескольких имевшихся в бункере, и лишь изредка, под нажимом дяди Гены, помогала Гуле на кухне. Михаил как-то просмотрел из любопытства книги – здесь были рассказы Джека Лондона, несколько любовных романов, затрепанные до дыр, что-то по кулинарии и пособие по комнатному растениеводству.

Гарик изредка ходил наверх, но приносил обычно так мало, что толку от этого было чуть. Зато он не грузил никого своими переживаниями. Наоборот, старался шутить, и Михаил был благодарен ему за это. Волосы Гарик отрастил и собирал в хвост либо заплетал в косицу – уверял, что всю жизнь мечтал ходить с такой прической, но вечно родители заставляли стричься, а вот теперь наконец-то всем по барабану, как он выглядит, и никто его не трогает. Федор вообще наверх не ходил, но охотно отзывался на просьбы помочь что-нибудь починить. В остальное время он словно бы о чем-то напряженно раздумывал – видимо, не особо приятном. Черты лица у него были острыми, он постоянно морщил лоб и выглядел на несколько лет старше своего возраста. Хотя, подумал Михаил, все они здесь бледные и чахлые – от отсутствия свежего воздуха, витаминов и полноценного питания.

Сюрпризом для Михаила стало, что Гарик живет с Гулей. Она уже была беременна, и дядя Гена иной раз пошучивал, что народу, кажется, скоро прибавится. Гарик, судя по всему, очень гордился будущим отцовством, Гуля же помалкивала, и непонятно было, рада она или нет. А проблемой стало то, что Устинья начала строить Михаилу глазки. В прежней жизни она бы, наверное, на него даже не взглянула, а в нынешних обстоятельствах он, видимо, показался ей наиболее подходящей кандидатурой – и врач, и добытчик, да и вообще – самый видный мужчина в бункере. «На безрыбье», – хмуро усмехался про себя Михаил. Тина принялась заигрывать с ним несмотря на то, что Михаил с Ланкой заняли отдельную комнату и зажили по-семейному. Михаил предпочитал не думать о том, кто именно умер в этой комнате до того, как они туда вселились. Ланка теперь тоже, казалось, оценила его заботу, все у них сложилось, как он и надеялся, и он был бы почти счастлив, если бы не эта досадная мелкая проблема. В прежней жизни Устинья на Ланку вообще не обращала внимания, а случись им оказаться в одной компании, демонстративно не замечала. Здесь же постоянно старалась уколоть побольнее, и хотя Ланка старалась не реагировать, но пару раз чуть не наговорила гадостей в ответ. Михаил до поры до времени помалкивал, но уже испытывал горячее желание поставить нахалку на место. В чем-то ее можно было понять – парни, которые бегали за ней в прежней жизни, теперь воротили от нее нос. В новой жизни котировались совсем другие навыки, и умение выглядеть как картинка теперь никому не требовалось. Впрочем, на фоне теперешней Устиньи даже Гуля казалась почти красавицей. Зато апломба у бывшей светской львицы было хоть отбавляй. Она привыкла получать все, чего хотела, и теперь шла к своей цели напролом. Дядя Гена не раз грозился выгнать ее из бункера, но ясно было, что угрозу свою старик в исполнение не приведет, да и не в его это было силах. Он чувствовал, что не стоит отдавать приказа, которого могут не послушаться. Гарик, казалось, слегка сочувствовал прежней подружке, и один раз сказал Михаилу, когда думал, что Устинья его не слышит:

– Понимаешь, старик, ее, конечно, доконало, что я с Гулькой живу. Не то чтоб я ей был сильно нужен, но тут-то, кроме нас с тобой и Феди, никого для нее подходящего нет. А у тебя тоже жена.

– А Федор что? – спросил Михаил.

– Она-то вроде, было время, клинья к нему подбивала, да он на нее и смотреть не хочет. Кажется мне, у него после Катастрофы крыша слегка поехала. Только не говори никому. Так-то он тихий, конечно, но уж лучше бы буянил, честное слово. Мне иной раз как-то не по себе, когда он сидит и смотрит в одну точку. А с Тинкой, старик, все-таки будь помягче. У нее уже после всего беда большая случилась. Они ведь здесь с подружкой оказались. А та через пару недель, когда поняла, что эта бодяга насовсем, взяла да повесилась. Улучила минуту, пока никто не хватился, взяла для этого у Тинки шейный платок. Представляешь, каково ей было?

Михаил кивнул, но про себя подумал, что это не повод прощать девушке все. Каждый из здесь собравшихся потерял близких во время Катастрофы.

– А кому сейчас легко? – философски спросил он.

Дядя Гена однажды, вскоре после их прибытия, улучив момент, когда Светланы поблизости не было, тихонько спросил Михаила:

– Так что ребеночек-то, умер?

Михаил насупился. Но решил ответить, как есть.

– Отдали приемным родителям. С собой брать нельзя было, не вынес бы дороги.

Что отразилось в глазах старика? Возмущение, понимание, сострадание? Но он только молча кивнул и ни о чем больше не спрашивал.

Ланка долго приходила в себя после вынужденного путешествия по поверхности. Мертвый город произвел на нее тягостное впечатление. Но когда она немного освоилась, то принялась просить Михаила, чтобы он взял ее с собой наверх и сводил на Сетуньский Стан. Михаил сперва отнекивался, не понимая, зачем это нужно. Зачем так далеко уходить от убежища, если достаточно пока в поисках продуктов осматривать ближайшие дома? Стоит ли рисковать нахвататься радиации ради того, чтобы лишний раз расстраиваться, глядя на то, во что превратились знакомые с детства места? Но Ланка не отставала, и, наконец, он нехотя дал согласие. Только заявил, что надо взять с собой и Гарика – мало ли, что может случиться.