Искра надежды - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 67

Иззи понимала, что Паркер чувствует, как она напряжена: он то и дело нащупывал под столом ее руку и успокаивающе сжимал. Он сам положил ей на тарелку немного морепродуктов, чтобы Иззи не пришлось беспокоиться, не совершит ли она выдающего ее поступка, если выудит руками приглянувшуюся раковину мидии.

Спору нет, это ее успокаивало. Когда он как бы между прочим поглаживал большим пальцем ее руку под столом, даже дышалось легче. И она позволила ему завлечь ее в разговор, словно в пруд с ледяной водой. Иззи даже почувствовала себя так непринужденно, что на минутку забыла, кто она и с кем находится.

В какой-то момент папаша Паркер рассказал один из глупых анекдотов, которые нравятся людям старшего поколения (ее отец рассказывал такие же).

— Что можно сказать о человеке, который скармливает бычку динамит? Что у него, как пить дать, скоро крышу сорвет. Дошло? Вдумайтесь…

Мамаша Паркер шлепнула мужа по плечу и сделала круглые глаза.

— Ради бога, Том, ты же до смерти ее перепугаешь!

Это была настолько привычная сценка, так похожая на то, что говорили и делали ее родители, что Иззи допустила ошибку — поверила на минутку, будто у нее и Паркера и впрямь есть что-то общее.

Смеясь, она подцепила креветку и откусила.

На зубах захрустело. Это показалось странным, но, в конце концов, богачи едят много странного: черную икру, например, гусиный паштет, сырые бифштексы. Только когда чета Паркеров уставилась на нее с изумлением, Иззи сообразила, что сделала что-то не так. Она в жизни не пробовала креветок, откуда же ей было знать, что сперва нужно освобождать их от панциря?

— Извините, — пробормотала она и убежала в туалет.

Войдя в кабинку, она затаилась, раздумывая, сказать ли Паркеру о результатах теста на беременность. Если он узнает, что она ждет ребенка, то ни за что ее от себя не отпустит. Она же хотела сделать так, как ему будет лучше. Даже если сейчас он считает, что Иззи необходима ему, все равно пройдет не так уж много времени, прежде чем ему захочется быть рядом с женщиной своего круга. Хотя бы с такой, которая умеет есть креветок.

— Из! — Это был голос Паркера.

— Ты зашел в женский туалет, — ответила она.

— Правда? Черт возьми! — Он немного помолчал. — Собираешься выходить отсюда?

— Нет.

— Совсем никогда?

— Совсем.

Тут в туалетную комнату вошла какая-то дама и взвизгнула от неожиданности.

— Прошу прощения, — обратился к ней Паркер. — Не могли бы вы подождать минуточку?

Иззи услыхала, как хлопнула дверь, впустив на мгновение шум ресторанного зала. Потом все снова смолкло.

— Знаешь что? — сказал Паркер. — Я терпеть не могу креветки. Будто жуешь нечто ископаемое… Короче говоря, мне на все это наплевать.

— А мне нет. — В этом, в общем-то, была вся суть дела. — Паркер, возвращайся к своим родителям. Что бы ты мне ни сказал, легче от этого все равно не станет.

— Так уж и не станет?

Она услышала, как он переминается с ноги на ногу, потом под дверью кабинки показалась его рука, раскрылась, словно бутон цветка… а на ладони — кольцо с бриллиантом.

— Иззи, — проговорил Паркер, — ты согласишься выйти за меня?

Когда Джой провели в послеоперационную палату, там находилась только одна женщина. Одетая в спортивную куртку и тапочки, она плакала.

— Садитесь вот сюда, в кресло, милочка, — сказала медсестра, бросив взгляд на вошедшую пациентку, и протянула Джой пакет сока и пачку рулетиков с повидлом из инжира. — Таблетки азитромицина у вас с собой?

Джой кивнула.

— Вот и хорошо. Принимайте, как прописал доктор. Через два часа можно принять мотрин или адвил, только ни в коем случае не аспирин, поняли? Он разжижает кровь. А вот рецепт на спринтек — это противозачаточные таблетки, которые вы выбрали, так ведь?

Джой рассеянно кивнула. Она не могла отвести глаз от той другой женщины, которая так горько всхлипывала, что Джой чувствовала неловкость, словно вмешивалась в жизнь человека, переживавшего неподдельное горе. Почему же сама Джой не плакала? Не было ли это подтверждением того, что она подсознательно стремилась доказать себе, что мать из нее получилась бы никудышная?

— Извините, я вас оставлю на минутку. — Медсестра Гарриет подошла к креслу той женщины и положила руку ей на плечо. — Как вы себя чувствуете? Сильно болит?

Женщина, не сказав ни слова, отрицательно помотала головой.

— Вам грустно оттого, что пришлось принять такое решение?

«А кому не грустно?» — подумала Джой. Черт бы побрал ту ветвь эволюции, которая возложила на женщину продолжение рода — а заодно и всю мерзость, что с этим связана! Она подумала обо всех тех женщинах, которые сидели раньше в том же самом кресле, где теперь сидит она, о том, что приводило их сюда и что заставляло их пути пересечься на короткий отрезок времени. Сестры по несчастью…

Женщина взяла салфетку из протянутой сестрой Гарриет коробочки.

— Порой нам приходится выбирать из двух зол, — стала утешать медсестра, обнимая женщину. — Вы здесь уже достаточно долго. Если вы уже в состоянии идти, я могу вызвать вашего водителя.

Через несколько минут женщина встала и медленно пошла к выходу, а рядом с ней беспомощно топтался молодой паренек, совсем еще мальчишка. Он положил было руку ей на плечо, но женщина стряхнула ее. Джой провожала их глазами, пока они не скрылись из виду, идя вместе, но соблюдая дистанцию в четверть шага.

Джой надела наушники и заполнила голову музыкой вместо мыслей. Если бы кто-нибудь спросил, она сказала бы, что слушает Бейонсе или Лану дель Рей, однако на самом деле она слушала музыку из «Русалочки» ^[41]. Этот компакт-диск ей подарили на день рождения в одной из ее приемных семей, и она запомнила все тексты до последнего слова. Когда бывало по-настоящему плохо, Джой обычно прятала голову под подушку и шептала только самой себе: «Ну разве я не похожа на девушку, у которой есть все?»

— Мисс Джой, — обратилась к ней сестра, — давайте измерим температуру и давление. — Она подошла к Джой, сидевшей в слишком большом для нее кресле.

Джой не мешала сестре Гарриет вставить ей в рот термометр, а на руку прикрепить манжету тонометра. Лишь посмотрела на высветившиеся на маленьком дисплее красные цифры — они показывали, что ее тело, пусть и вытерпевшее немало, все-таки работает как положено.

— Сто десять на семьдесят пять, температура девяносто восемь и шесть ^[42], — сообщила сестра. — Нормально.