Женитьба. Драматические отрывки. Том 5 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Гоголь cтр.№ 7

Жевакин. А позвольте мне полюбопытствовать тоже.

Яичница. Позвольте взглянуть мне только один разочек.

Кочкарев (продолжая смотреть). Да ничего не видно, господа. И распознать нельзя, что такое белеет, женщина или подушка. (Все, однакож, обступают дверь и продираются взглянуть).

Кочкарев. Чш… кто-то идет. (Все отскакивают прочь).

Те же, Арина Пантелеймоновна и Агафья Тихоновна. (Все раскланиваются).

Арина Пантелеймоновна. А по какой причине — изволили одолжить посещением?

Яичница. А по газетам узнал я, что желаете вступить в подряды насчет поставки лесу и дров, и потому, находясь в должности экзекутора при казенном месте, я пришел узнать, какого роду лес, в каком количестве и к какому времени можете его поставить.

Арина Пантелеймоновна. Хоть подрядов никаких не берем, а приходу рады. А как по фамилии?

Яичница. Коллежский асессор, Иван Павлович Яичница.

Арина Пантелеймоновна. Прошу покорнейше садиться. (Обращается к Жевакину и смотрит на него). А позвольте узнать…

Жевакин. Я тоже, в газетах вижу объявляют о чем-то. Дай-ка, думаю себе, пойду. Погода же показалась хорошею, по дороге везде травка…

Арина Пантелеймоновна. А как-с по фамилии?

Жевакин. А лейтенант морской службы в отставке, Балтазар Балтазаров Жевакин 2-й. Был у нас еще другой Жевакин, да тот еще прежде моего вышел в отставку: был ранен, матушка, под коленком, и пуля так странно прошла, что коленка-то самого не тронула, а по жиле прохватила — как иголкой сшило, так что когда, бывало, стоишь с ним, всё кажется, что он хочет тебя коленком сзади ударить.

Арина Пантелеймоновна. А прошу покорнейше садиться. (Обращаясь к Анучкину). А позвольте узнать, по какой причине?…

Анучкин. По соседству-с. Находясь довольно в близком соседстве.

Арина Пантелеймоновна. Не в доме ли купеческой жены Тулубовой, что насупротив, изволите жить?

Анучкин. Нет, я покамест живу еще на Песках, но имею, однакоже, намерение со временем перебраться сюда-с в соседство, в эту часть города.

Арина Пантелеймоновна. А прошу покорнейше садиться. (Обращаясь к Кочкареву). А позвольте узнать…

Кочкарев. Да неужли вы меня не узнаете? (Обращаясь к Агафье Тихоновне). И вы также, сударыня?

Агафья Тихоновна. Сколько мне кажется, совсем не видала вас.

Кочкарев. Однакож припомните. Вы меня, верно, где-нибудь видели.

Агафья Тихоновна. Право, не знаю. Уж разве не у Бирюшкиных ли?

Кочкарев. Именно у Бирюшкиных.

Агафья Тихоновна. Ах, ведь вы не знаете, с ней ведь история случилась.

Кочкарев. Как же, вышла замуж.

Агафья Тихоновна. Нет, это бы еще хорошо, а то переломила ногу.

Арина Пантелеймоновна. И сильно переломила. Возвращалась довольно поздо домой на дрожках, а кучер-то был пьян и вывалил с дрожек.

Кочкарев. Да то-то, я помню, что-то было: или вышла замуж, или переломила ногу.

Арина Пантелеймоновна. А как по фамилии?

Кочкарев. Как же, Илья Фомич Кочкарев, в родстве ведь мы. Жена моя беспрестанно говорит о том… Позвольте, позвольте. (Берет за руку Подколесина и подводит его). Приятель мой, Подколесин Иван Кузьмич; надворный советник; служит экспедитором, один все дела делает, усовершенствовал отличнейше свою часть.

Арина Пантелеймоновна. А как по фамилии?

Кочкарев. Подколесин Иван Кузьмич, Подколесин. Директор так только для чина поставлен, а все дела он делает. Иван Кузьмич Подколесин.

Арина Пантелеймоновна. Так-с. Прошу покорнейше садиться.

Те же и Стариков.

Стариков (кланяясь живо и скоро, по купечески и слегка берясь в бока). Здравствуйте, Арина Пантелеевна. Ребята на Гостином дворе сказывали, что продаете шерсть, матушка!

Агафья Тихоновна (отворачиваясь с пренебрежением, вполголоса, но так, что он слышит). Здесь не купеческая лавка.

Стариков. Вона! Аль невпопад пришли? Аль и без нас дело сварили?

Арина Пантелеймоновна. Прошу, прошу, Алексей Дмитриевич; хоть шерсти не продаем, а приходу рады. Прошу покорно садиться.

(Все уселись. Молчание).

Яичница. Странная погода нынче: поутру совершенно было похоже на дожжик, а теперь как будто и прошло.

Агафья Тихоновна. Да-с, уж эта погода ни на что не похожа: иногда ясно, а в другое время совершенно дождливая. Очень большая неприятность.

Жевакин. Вот в Сицилии, матушка, мы были с эскадрой в весеннее время: если пригонять, так выйдет к нашему февралю; выйдешь, бывало, из дому: день солнечный, а потом эдак дожжик, и смотришь, точно как будто дожжик.

Яичница. Неприятнее всего, когда в такую погоду сидишь один. Женатому человеку совсем другое дело — не скучно; а если в одиночестве — так это просто…

Жевакин. О, смерть, совершенная смерть.

Анучкин. Да-с, это можно сказать…

Кочкарев. Какое — просто терзанье! Жизни не будешь рад. Не приведи бог испытать такое положение.

Яичница. А как, сударыня, если бы пришлось вам избрать предмет? Позвольте узнать ваш вкус. Извините, что я так прямо. В какой службе вы полагаете быть приличнее мужу?

Жевакин. Хотели ли бы вы, сударыня, иметь мужем человека, знакомого с морскими бурями?

Кочкарев. Нет, нет. Лучший, по моему мнению, муж есть человек, который один почти управляет всем департаментом.

Анучкин. Почему же предубеждение? Зачем вы хотите оказать пренебрежение к человеку, который хотя, конечно, служил в пехотной службе, но умеет, однакож, ценить обхождение высшего общества.

Яичница. Сударыня, разрешите вы!

Агафья Тихоновна молчит.

Фекла. Отвечай же, мать моя, скажи им что-нибудь.

Яичница. Как же, матушка?

Кочкарев. Как же ваше мнение, Агафья Тихоновна?

Фекла (тихо ей). Скажи же, скажи: благодарствую, мол, с моим удовольствием. Нехорошо же так сидеть.

Агафья Тихоновна (тихо). Мне стыдно, право стыдно; я уйду, право уйду. Тетушка, посидите за меня.