Горлов тупик - читать онлайн книгу. Автор: Полина Дашкова cтр.№ 67

Время на выступления отводилось строго по ранжиру: послу двадцать минут, атташе – пятнадцать, резиденту – десять. Брежнев долгих посиделок не выдерживал, вырубался, но ради своего любимца Бессменного-Бессмертного Петюни мог и проснуться. Вот товарищ Устинов точно спать не будет. Этот коршун стал министром и вошел в Политбюро лишь несколько месяцев назад. Он на пике номенклатурного счастья. Карьеру сделал на боеголовках, относится к ним любовно, трепетно. Они для него фетиш, символ его собственного мужского достоинства, он стремится натыкать их по всему миру. Конечно, этот пациент доктора Фрейда не упустит случая, скажет свое веское слово за размещение ракет в Нуберро.

Устинов будет обеими руками за. А кто против? Громыко? Он слывет «голубем», благодаря ему мы перестали вооружать Северную Корею, он сделал все, чтобы сорвать ядерную сделку с террористом Каддафи, он отлично знает цену людоеду Птипу, отрубленные детские пальчики в своей тарелке на торжественном обеде не забыл. Да, Громыко будет против. Косыгин тоже, но в последнее время у них с Брежневым скверные отношения. Слишком уж он стал популярным, настолько, что ходят слухи, будто он вовсе не Косыгин, а Романов, чудом спасшийся от расстрела в 1918 году царевич Алексей, то есть прямой законный наследник российского престола. Леонида Ильича это здорово раздражает, может закапризничать и настоять на размещении ракет назло Косыгину.

А Суслов? «Серый кардинал», «византийский евнух», эмблема Политбюро и вообще российской чиновной власти. Идеолог-охранитель, как Победоносцев при Александре III. Победоносцев называл Россию «ледяной пустыней, по которой бродит лихой человек». Такой вот был патриот. Можно перефразировать Блока: «Товарищ Суслов над Россией простер совиные крыла». Итак, Устинов – коршун, Громыко – голубь, Суслов – сова. У него и правда взгляд совиный. Суслов не любит крайностей. Людоед Птипу – очевидная крайность. Но дружба и сотрудничество с развивающимися странами назло империалистам – вопрос идеологический, тут без товарища Суслова никак. Жаль, Сова давно никуда не летает, не довелось товарищу Суслову побывать в гостях у Бессменного-Бессмертного.

Конечно, личные симпатии-антипатии Леонида Ильича, аппетиты Устинова, популярность Косыгина, осторожность Громыко, фанатизм Суслова значат много, но главный аргумент в пользу размещения наших баз куда серьезней.

В пустыне Калахари на территории ЮАР появились шахты для испытаний ракет с ядерными боеголовками. Их заметили и засняли самолеты-разведчики, наши и американские. Стало известно, что существует секретная совместная программа ЮАР и Израиля по разработке ядерного оружия.

Аргумент, конечно, весомый. Если на Африканском континенте у них есть, значит, и у нас должно быть, причем в десять раз больше. Но для начала неплохо бы получить конкретные доказательства. Разведданные и косвенные признаки Совету Безопасности ООН не предъявишь. Израиль свое участие категорически отрицает. Правительство ЮАР заявило, что урановые разработки ведутся в рамках международной программы мирных ядерных взрывов в целях развития горнодобывающей промышленности. Доказать, что ЮАР производит ядерное оружие, невозможно, а вот зафиксировать наши ракеты на территории Нуберро – легко.

Председатель в беседе с Юрой этой темы не коснулся, а самому проявлять инициативу не стоило. Юра и так слишком много на себя взял.

В приемной зазвонил телефон. Судя по выражению лица секретаря, звонок был от Председателя. Секретарь отвечал тихо и коротко:

– Так точно… Слушаюсь…

На Юру даже не взглянул, принялся озабоченно листать содержимое одной из папок на своем столе. Зазвонил другой аппарат. Секретарь, не отрываясь от бумаг, буркнул в трубку:

– Ждите, вас вызовут.

Часы показывали половину одиннадцатого. Юра поймал взгляд секретаря. Задавать вопросы не полагалось, но спросить молча не запрещено. Секретарь едва заметно помотал головой и развел руками. Юра понял: Председатель не сказал ничего определенного. Возможно, перед заседанием он беседует с Леонидом Ильичом. Как долго продлится беседа – неизвестно. Отобедают вместе, а потом вместе отправятся в Кремль?

«Правда» была прочитана от первой до последней страницы. Юру восхищало умение газетчиков писать километры текстов ни о чем. Впрочем, что же скромничать? Он сам это умел. Каждая клетка мозга с детства пропитана пропагандой, надо просто расслабиться, отключить совесть, уважение к русскому языку, и правильные тексты польются сами, без всяких усилий. Главное, не останавливаться, не задумываться.

В молодости он, как многие в СССР, увлекался чтением между строк. Потом эта забава ему наскучила. Глупо выискивать намеки и скрытые смыслы в бюрократическом словоблудии. Тайна в том, что нет никакой тайны. Пустота. Лишь изредка блеснет шедевр стиля, вроде: «Ревизионистские волки свили осиное гнездо», и не поймешь, то ли автор пошутил, то ли окончательно спятил.

Он отложил газету. Единственное, что имело в ней реальный смысл, – прогноз погоды: «В Москве и в Подмосковье облачно с прояснениями, небольшой снег, днем –10, ночью –15». Неплохо. Завтра можно покататься с Глебом на лыжах.

Он стал мечтать о встрече с сыном, о зимнем лесе и так размечтался, что не услышал очередного телефонного звонка.

– Товарищ полковник, – окликнул его секретарь, – там у подъезда машина, сейчас вас отвезут на Лубянку.

Дядя в устной форме изложил Самому идею о гнезде в Боткинской больнице и о свидетельских показаниях детей заговорщиков на открытом процессе. Сам одобрил, вспомнил пионера-героя Павлика Морозова, который разоблачил злодейский кулацкий заговор своих ближайших родственников. Операция получила кодовое название «Свидетель» и статус сверхсекретной.

– Раскрутишь это дело – буду рад за тебя, – сказал Дядя, – облажаешься – прикрывать не стану. Твоя инициатива – твоя ответственность.

В Дзержинском райотделе МГБ и в Первом отделе мединститута по срочному запросу собрали кое-что на единственную дочь Ласкина, Надежду Семеновну, тридцать шестого года рождения. Материалов оказалось совсем мало.

В школе патриотически настроенная одноклассница возмущалась, что ученицам определенной национальности натягивают оценки, дают привилегии для поступления в вузы, и в качестве примера приводила Ласкину. Учительница литературы включила ее в список учениц, которые в своих сочинениях неверно отражают классовую сущность конфликтов в произведениях русских классиков. Был сигнал, что на дне рождения подруги Ласкина отрицательно высказывалась о некоторых действиях партии и правительства, в частности, что День Победы сделали обычным рабочим днем. Мол, у нее мама и папа воевали, а теперь получается, будто войны и Победы вообще не было. «Я сказал, – писал источник, – что она врет. Ее родители – евреи, а евреи не воевали, отсиживались в тылу, на Ташкентском фронте, это всем известно. Ласкина ничего не ответила и ушла, чем наглядно продемонстрировала типично еврейскую трусость, лживость и высокомерие».

Он перевернул очередную страницу. Самый свежий сигнал поступил неделю назад, от библиотекаря институтской библиотеки, которая сотрудничала с органами и докладывала своему куратору о настроениях и разговорах преподавателей и студентов. Агент сообщала: