Становление иранской регулярной армии в 1879—1921 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Красняк cтр.№ 19

Итак, отношения между Персией и Турцией отличались постоянной натянутостью, причины которой крылись не столько в племенной и религиозной вражде, сколько в отсутствии определенной границы между этими государствами. Все пограничное пространство от Арарата до Шат-эль-Араби было населено племенами, начальники которых, как было сказано, пользовались существовавшими между обоими правительствами раздорами для удовлетворения своих «хищнических инстинктов» ^[224]. На основании Энзерумского трактата 1847 г., Россия и Великобритания принимали на себя посредничество в делах мирного разрешения пограничных споров. Но естественные условия сами по себе исключали возможность примирения двух мусульманских государств. Заметим, что данного примирения Россия не имела особенных причин желать, так как натянутость отношений между Персией и Турцией оказывалась благоприятной для России, например, во время русско-турецких войн.

Неспокойно было и на северо-востоке Ирана в Астрабадской провинции, где проживали кочующие туркменские племена, состоявшие из 12 тыс. семейств ^[225]. Племена по своему образу жизни подразделялись на две категории: 1) Чарва, которые занимались скотоводством и кочевали преимущественно по берегам реки Атрек и 2) Чемур, занимавшиеся земледелием и кочевавшие по берегам Гюрчена. Эти племена издревле подчинялись Астрабадским ханам, которые, в свою очередь, служили посредниками между племенами и губернаторами персидского шаха. Все вмешательство персидских властей выражалось в сборе податей. Операция эта принимала обыкновенно характер военного похода, но сборщики податей редко решались выходить далеко в степь. Подати платили обыкновенно только ближайшие аулы. Так как обязанность сбора податей официально нельзя было возлагать на местных туркменских ханов, чтобы не лишиться уважения и популярности у своих соплеменников, эту роль брали на себя представители соседних провинций.

В архивных материалах содержится подробное описание месторасположения, состава и численности туркменских племен, составленное персидским офицером казачьей бригады Гулям-Гусеин ханом во время его командировки по заданию В. А. Косоговского. Губернатор Астрабада, имея в своем подчинении соседние племена, учитывая обширность территории и численность подчиненных ему племен, обязан выставлять определенное число всадников и пеших команд не только для службы шаху, но и для охраны районов от набегов туркменских племен. Но астрабадцы, находясь в лагерях и состоя помощниками военачальников персидских войск и делая вид, что они готовы жертвовать всем ради службы, передавали бунтующей стороне все планы и тайные распоряжения начальников. В проведении боевых операций они оказывались нерешительными и всячески уклонялись от серьезных стычек с туркменами. Например, в 1884 г. шахским войскам нужно было усмирить бунтующие племена Икдир и Кан-Йохмаз в окрестностях города Гамбеде-Карус, но, по прибытию на место, выяснилось, что племена заранее были уведомлены гонцами, сопровождавшими губернатора Астрабадской провинции, успели собрать все свое имущество, семейства, скот и уйти ^[226]. Иногда туркмены устраивали засады и нападали на персидскую кавалерию. В связи с этим, шах обычно присылал подкрепления уже из пехоты, как правило, вооруженной. Только в этом случае удавалось усмирить и наказать непокорных кочевников. Туркмен грабили, брали в плен для того, чтобы обложить податями и налогами. Следует отметить, что подобные мероприятия проводились, только в том случае, если шахский двор располагал достаточной силой. Племена насильно дробились и расселялись по разным районам страны, как это делали в свое время в гораздо более крупных масштабах шах Аббас I и Надир-шах. Несмотря на то, что центральная власть временами прибегала к таким крутым мерам для подчинения непокорных племен, она всегда проявляла особую осторожность в отношениях с кочевниками. Шахский двор избегал раздоров с вождями племен, так как только в случае их благорасположения племя предоставляло шаху свою военную силу. Особенности организационной структуры делали племя постоянно боеспособной силой. Именно поэтому военную службу в государстве на протяжении веков в основном несли кочевники.

Таким образом, с одной стороны, шахское правительство стремилось усмирить края, где обитали кочевники, обеспечить безопасность государства и обложить налогами население. С другой стороны, сама милиция — местная стража, этого не хотела, так как нападения на племена — это очередной грабеж, в чем были заинтересованы солдаты, не получавшие жалования и вынужденные сами обеспечивать свое существование. Отметим, что в начале XIX в. зачастую само персидское правительство санкционировало грабежи и набеги кочевников на территории России — в Карабахе ^[227].

Туркменские племена, чтобы разорвать этот замкнутый круг, часто соглашались со всеми требованиями персидского правительства, но не надолго. И после ухода шахских войск продолжали совершать набеги на Астрабадские селения. Об этом ярко свидетельствуют архивные материалы. Характерный случай описан в «Записке о племени Даз» от 7 марта 1898 г. ^[228] Даз — одно из многочисленных туркменских племен, обитавшее на восточной окраине Астрабадской провинции, численностью до 1 тыс. семейств ^[229]. Не надеясь на правительственную помощь, почти каждая деревня в Астрабаде была обнесена рвом, через который имелся лишь один вход. Жители, будучи не в состоянии оказывать открытого сопротивления и удерживать грабителей, тем не менее, устроили засаду, укрыв там лучших стрелков. Когда туркмены с награбленным имуществом возвращались из деревни, из засады было сделано несколько залпов, убит при этом 27 человек, в том числе и предводитель. Туркмены бежали, бросив добычу, но по пути напали и ограбили другую деревню ^[230]. У туркмен, как и у других кочевников, не существовало нравственных категорий, в европейском значении этого слова. Косоговский приводит в качестве подтверждения туркменскую пословицу, которая гласит: «Если сильнейшие тебя, грабят кибитку твоего отца, то присоединяйся к грабителям, ибо в каждом грабеже ты должен иметь свою долю» ^[231]. Руководствуясь этим положением, кочевники, как правило, сводили счеты между собой, преследуя единственно доступную для них цель — получение наживы путем грабежа. Однако безусловными объектами признания и отчасти поклонения, для кочевников являлись два главных импульса: преклонение перед сильнейшим и «кесмат», т. е. судьба, предопределение.

Ситуация в регионе осложнялась в связи с присоединением к России Туркестанского края, и превращением его в Закаспийскую область, через которую уже проходили российские железные дороги. Вопрос о туркменских племенах ямутов, населявших Мерв и берега Теджена, стоял достаточно остро ^[232]. Существовавшее в юго-западной части Закаспийской области положение было сопряжено с большими неудобствами, по причине периодических перекочевок ямутов из области в пределы Ирана, где находились их зимние стойбища и пахотные земли и обратно. Этими перекочевками ямуты пользовались, чтобы уклониться от уплаты российским властям податей, и, вместе с тем, во время своего пребывания на персидской территории, они совершали набеги на оседлое население Астрабадской провинции. Будучи не в силах обуздать своеволие туркмен, астрабадские власти, после перехода кочевников в российские пределы, обращались к закаспийскому начальству с требованиям и о возвращении награбленного имущества. Кочуя в степях до самого Атрека, составлявшего границу между Россией и Персией, но не составлявшего границы для туркменских племен, свободно передвигавшихся по территории и получивших название «двуданников» ^[233]. Помимо этого, персидское правительство предъявляло претензии по поводу другого туркменского племени гоклан, ранее оттесненное за реку Атрек, которое возвращалось на прежнее место жительства и поступало в российское подданство. В этих переходах персидское правительство усматривало явное нарушение конвенции 1845 года о переселении, заключенной между Россией и Персией ^[234]. К тому же, 4 влиятельных хана и 16 старшин различных мервских племен неоднократно присылали прошение русскому посланнику в Тегеране, в котором ходатайствовали о принятии мервского населения под покровительство России, и обязывались подчиняться русским распоряжением ^[235]. К концу XIX в. эти вопросы не были разрешены, что являлось объектом разногласий между двумя государствами.